Измени себя — изменится Мир вокруг

Источники счастья согласно буддизму. Часть первая

Слушать аудио 0:00 / 10:56
Синтезированная речь

Некоторые люди называют буддизм мрачной религией, которая говорит, что всё, что мы воспринимаем, – страдание, и не признаёт счастья вообще. Впрочем, такое воззрение ошибочно. В буддизме действительно считается, что наше привычное, обыкновенное счастье – это страдание перемен. То есть такое счастье не удовлетворяет нас, потому что оно никогда не длится долго и нам всегда его мало. Это счастье ненастоящее. Например, если бы поедание мороженого было истинным счастьем, чем больше бы мы его съели за один присест, тем счастливее бы стали. Но вскоре счастье от мороженого сменяется неудовлетворённостью и страданием. То же самое происходит, когда мы сидим на солнце или прячемся в тень. Это страдание перемен.

При этом буддизм предоставляет много методов, чтобы преодолеть ограничения обычного счастья, этого страдания перемен, и в результате достичь постоянно радостного состояния будды. Но, невзирая на недостатки нашего обычного счастья, буддизм также объясняет способы, как можно достичь и его. Буддизм учит этому, так как, в соответствии с одной из его главных аксиом, каждый хочет быть счастливым и не желает страдать. И поскольку все ищут счастья, а мы, обычные существа, не знаем другого вида счастья, кроме обыкновенного, буддизм показывает, как его достичь. Лишь удовлетворив желание счастья и потребность в нём, достигнув базового уровня обыденного счастья, мы можем стремиться к более глубокому и удовлетворяющему счастью с помощью продвинутых духовных практик.

Однако, к сожалению, как написал великий индийский буддийский мастер Шантидева в тексте «Начиная практику поведения бодхисаттвы» (sPyod-'jug, санскр. Бодхичарьяаватара) (1.28):

Хотя обладают умом, желающим избежать страданий,
Они опрометчиво устремляются к страданию.
Хотя желают счастья, из-за наивности (gti-mug, санскр. моха)
Они уничтожают своё счастье, как врага.

Иными словами, хотя мы желаем счастья, мы наивны в отношении его причин и поэтому, вместо того чтобы становиться более счастливыми, лишь порождаем больше несчастья и печали.

Счастье – это чувство

Хотя есть много видов счастья, давайте обратим внимание на обычное счастье. Чтобы понять его причины, нам следует сначала ясно определить «счастье». Что же такое это счастье (bde-ba, санскр. сукха), которого мы все желаем? Согласно буддийскому анализу, счастье – это умственный фактор, другими словами, вид умственной деятельности, с помощью которой мы познаём объект определённым образом. Это одна из частей более широкого умственного фактора, называемого «чувством» (tshor-ba, санскр. ведана), который охватывает широкий спектр от полного счастья до полного несчастья.

Каково определение «чувства»? Это умственный фактор, который обладает природой познавать (myong-ba), умственная деятельность познания объекта или ситуации, во время которой формируется опыт их познания. Мы в действительности не познаём объекты или ситуации, не испытывая ощущений по шкале счастья и несчастья. Компьютер принимает и обрабатывает информацию, но не познаёт её, потому что в это время он не чувствует себя счастливым или несчастным. Вот чем отличаются компьютер и ум.

Чувство уровня счастья или несчастья сопровождает либо познание чувственного объекта – формы, звука, запаха, вкуса и физического ощущения, например, удовольствия или боли, либо умственного объекта, например, когда мы думаем. Оно не обязательно должно быть волнующим или чрезмерным, а может быть очень низкого уровня. На самом деле мы ощущаем тот или иной уровень счастья или несчастья в каждый миг своей жизни: даже в глубоком сне без сновидений мы испытываем нейтральное чувство.

Определение счастья

Буддизм даёт два определения счастья. Одно – с точки зрения нашего отношения к объекту, другое – с точки зрения нашего отношения к самому этому состоянию ума или чувству. Первое определяет счастье как познание объекта с удовлетворением, основанным на вере, что он полезен для нас, независимо от того, так это на самом деле или нет. Несчастье – это познание объекта с неудовлетворением, страданием. Когда объект переживается без удовлетворения и страдания, это нейтральное познание. Второе устанавливает, что счастье – это чувство, которое, когда оно закончится, мы желаем испытать ещё. Несчастье – это чувство, от которого мы хотим избавиться, когда оно возникает. А когда появляется нейтральное чувство, мы не испытываем ни одного из этих двух желаний.

Оба определения взаимосвязаны. Когда мы познаём объект с удовлетворением, познание происходит так, что объект буквально «приходит к нам на ум» (yid-du 'ong-ba, санскр. манапа) как приятный. Мы принимаем объект, и он легко остаётся объектом нашего внимания. Это означает, что мы чувствуем, что переживание объекта приносит нам пользу: оно делает нас счастливыми, оно приятно. Поэтому мы хотим, чтобы благо от такого переживания продолжалось, и, если оно закончилось, желаем его возвращения. Проще говоря, можно сказать, что мы получаем удовольствие от объекта и его познания.

Когда мы познаём объект со страданием, это неприятное переживание от него буквально «не приходит к нам на ум» (yid-du ma-'ong-ba, санскр. аманапа) как приятное. Мы не принимаем объект, и он не остаётся объектом нашего внимания легко. Мы чувствуем, что познание объекта не приносит пользы и на самом деле вредит нам. Мы хотим, чтобы оно прекратилось. Проще говоря, можно сказать, что нам не нравится объект или его познание.

Преувеличение качеств объекта

Что означает спокойно относиться к чему-либо? Когда нам легко познавать какой-либо объект, мы принимаем его таким, какой он есть, без наивности, не преувеличивая и не отрицая его положительные качества и недостатки. Это подводит нас к обсуждению беспокоящих эмоций (nyon-rmongs, санскр. клеша; болезненная эмоция) и их связи с тем, испытываем ли мы счастье или несчастье, когда познаём объект.

В один набор беспокоящих эмоций входят страсть, привязанность и жадность. Каждая из них предполагает, что мы преувеличиваем положительные качества объекта. Страстное желание – это когда мы стараемся получить объект, если у нас его нет. Привязанность – это страх потерять то, чем мы обладаем. Алчность – когда у нас уже есть что-либо, но нам хочется больше. Из-за таких беспокоящих эмоций мы игнорируем недостатки объекта. Эти состояния ума несчастливые, потому что нас не удовлетворяет объект, который мы познаём. То есть мы не довольны объектом, не принимаем его таким, какой он есть.

Например, когда мы смотрим на свою девушку или молодого человека, к которым мы очень привязаны, мы испытываем счастье. Нам радостно видеть её или его, нам хорошо от этого. Но как только возрастает привязанность, когда мы преувеличиваем хорошие качества этого человека и нашего общения, увеличиваются отрицательные качества той ситуации, когда его с нами нету, и тогда мы чувствуем себя неудовлетворёнными и несчастливыми. Мы не принимаем возможность просто видеть любимого человека сейчас и наслаждаться мгновением: мы желаем большего и испытываем ужас от того, что он или она может уйти. Соответственно, получается, что мы смотрим на тех, кого любим, и ощущаем неудовлетворённость, неудобство и несчастье.

В другой набор беспокоящих эмоций входят отвращение, гнев и ненависть. Из-за них мы преувеличиваем недостатки или отрицательные качества объекта и, если объекта рядом нет, мы хотим избежать его, а если он с нами – избавиться от него; и когда он исчезает, мы не хотим, чтобы он появился вновь. Обычно эти три беспокоящие эмоции связаны со страхом. Это тоже несчастливые состояния ума, потому что мы не удовлетворены объектом. Мы не принимаем его таким, каков он есть.

Например, нам удаляют зубной нерв. Объект, который мы переживаем, – это физическое ощущение боли. Но если мы примем его таким, какой он есть, не преувеличивая его отрицательные качества, то во время процедуры не испытаем несчастья. Мы можем испытывать физическую боль с нейтральным чувством: мы принимаем её, пока длится сеанс лечения, и не молимся о том, чтобы он побыстрее закончился. Когда врач перестаёт сверлить, мы не станем желать, чтоб он посверлил ещё. Мы беспристрастны к боли, переживая её без отвращения, привязанности и наивности. Во время процедуры мы даже можем испытывать счастье, сосредоточившись на мысли, что предотвращаем страдание от большей зубной боли в будущем.

Обратите внимание, что ощущение счастья или удовлетворения от объекта не означает, что мы не хотим получить больше или меньше, если в этом есть потребность. Оно не превращает нас в бездеятельных людей, которые никогда не пытаются улучшить себя, свою жизнь или что бы то ни было. Например, мы преуспели в работе или оправились после операции, и мы можем это принять, довольствоваться этим и, следовательно, быть счастливыми. Но если нужно, мы всё же можем желать дальнейшего прогресса и не испытывать несчастье в отношении того, чего мы уже смогли достичь. То же самое и с едой в нашей тарелке или деньгами в банке, если нам на самом деле недостаточно и необходимо ещё. Не преувеличивая отрицательные стороны отсутствия еды или денег, не отрицая преимущества того, что у нас будет больше, мы можем прикладывать усилия, чтобы получить необходимое, в то же время не чувствуя из-за этого несчастья. Если у нас получилось – хорошо, если нет – тоже хорошо, как-нибудь справимся. Но мы всё равно продолжаем стараться. Самое важное – что мы пробуем получить больше, но наш ум не блуждает в ожидании успеха или опасаясь неудачи.

Шантидева хорошо выразил это в главе о терпении (VI.10):

Если это можно исправить,
Зачем печалиться?
И если сделать ничего нельзя,
Какой толк грустить?