Махамалункья-сутта: Большое наставление для Малункьяпутты

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи, в роще Джеты, в парке Анатхапиндики.

Там он обратился к монахам так: «Монахи!»

«Да, уважаемый», – отвечали монахи.

Благословенный сказал: «Монахи, помните ли вы пять нижних оков, которым я вас учил?»

Когда так было сказано, достопочтенный Малункьяпутта ответил:

«Уважаемый, я помню пять нижних оков, которым учил Благословенный»¹.

«Но, Малункьяпутта, как именно ты запомнил пять нижних оков, которым я учил?»

«Уважаемый, я помню, что воззрения о «я» – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
Я помню, что сомнение – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
Я помню, что цепляние за правила и предписания – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
Я помню, что чувственное желание – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
Я помню, что недоброжелательность – это нижняя окова, которой учил Благословенный.
Вот так я запомнил, уважаемый, эти пять нижних оков, которым учил Благословенный».

«Малункьяпутта, кого же я так учил этим пяти нижним оковам?² Неужто странники – приверженцы других учений не смогли бы указать на твою ошибку, приведя в пример младенца? Ведь у лежащего младенца нет даже представления о личности, так как же у него может возникнуть воззрение о «я»? Но всё же скрытая склонность к воззрению о «я» есть у него³.

У лежащего младенца нет даже представления об учениях⁴, так как же у него может возникнуть сомнение в отношении учений? Но всё же скрытая склонность к сомнению есть у него.

У лежащего младенца нет даже представления о правилах, так как же у него может возникнуть цепляние к правилам и предписаниям? Но всё же скрытая склонность к цеплянию к правилам и предписаниям есть у него.

У лежащего младенца нет даже представления о чувственных удовольствиях, так как же у него может возникнуть чувственное желание? Но всё же скрытая склонность к чувственной страсти есть у него.

У лежащего младенца нет даже представления о существах, так как же у него может возникнуть недоброжелательность по отношению к существам? Но всё же скрытая склонность к недоброжелательности есть у него.

Неужто странники – приверженцы других учений не смогли бы указать на твою ошибку, приведя в пример младенца?»

Тогда достопочтенный Ананда сказал:

«Сейчас подходящий момент, Благословенный, сейчас подходящий момент, Высочайший, чтобы Благословенный пояснил нам пять нижних оков. Услышав это из уст Благословенного, монахи запомнят это».

«Тогда слушай внимательно, Ананда, то, о чём я буду говорить».

«Да, уважаемый» – ответил достопочтенный Ананда.

Благословенный сказал следующее:

«Вот, Ананда, необученный заурядный человек, который не уважает Благородных, неумелый и не тренированный в их Дхамме, который не уважает чистых людей, неумелый и не тренированный в их Дхамме – пребывает с умом, охваченным и порабощённым воззрением о «я».

Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшего воззрения о «я», и когда это воззрение о «я» стало привычным и неустранённым в нём – то тогда это является нижней оковой.

Он пребывает с умом, охваченным и порабощённым сомнением… цеплянием за правила и предписания… чувственным желанием… недоброжелательностью. Он не понимает в соответствии с действительностью спасения от возникшей недоброжелательности, и когда эта недоброжелательность стала привычной и неустранённой в нём – то тогда это является нижней оковой.

Хорошо обученный благородный ученик – тот, кто уважает Благородных, умелый и тренированный в их Дхамме, который уважает чистых людей, умелый и тренированный в их Дхамме – не пребывает с умом, охваченным и порабощённым воззрением о «я».

Он понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшего воззрения о «я», и воззрение о «я» вместе со скрытой склонностью к нему отброшены в нём⁵ .

Он не пребывает с умом, охваченным и порабощённым сомнением… цеплянием за правила и предписания… чувственным желанием… недоброжелательностью.

Он понимает в соответствии с действительностью спасение от возникшей недоброжелательности, и недоброжелательность вместе со скрытой склонностью к ней отброшены в нём.

Существует путь, Ананда, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков. Не может быть такого, чтобы кто-либо, не опираясь на этот путь, на эту дорогу, мог бы знать или видеть или отбросить пять нижних оков⁶. Подобно тому, как у могучего дерева есть сердцевина и не может быть такого, чтобы кто-либо смог вырезать сердцевину, не разрезав кору и заболонь, точно также, существует путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков, и не может быть такого, чтобы кто-либо, не опираясь на этот путь, на эту дорогу, мог бы знать или видеть или отбросить пять нижних оков.

Существует путь, Ананда, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков. Есть возможность, что кто-то, опираясь на этот путь, на эту дорогу, мог бы знать и видеть и отбросить пять нижних оков. Подобно тому, как у могучего дерева есть сердцевина, и есть возможность, что кто-то мог бы вырезать сердцевину, разрезав кору и заболонь, то точно также, существует путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков, и есть возможность, что кто-то, опираясь на этот путь, на эту дорогу, мог бы знать и видеть и отбросить пять нижних оков.

Ананда, представь, как если бы река Ганга была наполнена водой до самых краёв, так чтобы [даже] ворона могла [с лёгкостью] отпить из неё. И пришёл бы немощный человек и подумал бы: «Помогая себе руками, я переплыву это течение и благополучно доберусь до того берега этой реки Ганги», но всё же он не смог бы благополучно перебраться. Точно также, когда некоего человека обучают Дхамме ради прекращения личности, его ум не входит в это, не обретает доверия, устойчивости, решимости. В этом случае его можно считать таким же, как тот немощный человек.

Ананда, представь, как если бы река Ганга была наполнена водой до самых краёв, так чтобы [даже] ворона могла [с лёгкостью] отпить из неё. И пришёл бы сильный человек и подумал бы: «Помогая себе руками, я переплыву это течение и благополучно доберусь до того берега этой реки Ганги», и он смог бы благополучно перебраться. Точно также, когда некоего человека обучают Дхамме ради прекращения личности, его ум входит в это, обретает доверие, устойчивость, решимость. В этом случае его можно считать таким же, как тот сильный человек.

И каков, Ананда, путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков? Вот с уединением от обретений, с оставлением неблагих состояний [ума], с полным успокоением телесной вялости, будучи отстранённым от чувственных удовольствий, отстранённым от неблагих состояний, монах входит и пребывает в первой джхане, которая сопровождается направлением и удержанием [ума на объекте медитации], с восторгом и удовольствием, что возникли из-за [этой] отстранённости.

И какими бы здесь ни существовали материальная форма, чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния как непостоянное, как страдание, как недуг, как опухоль, как шип, как бедствие, как болезненность, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное.

Он отводит ум от этих состояний и направляет его к бессмертному элементу так:

«Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех привязанностей, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана».

Если он устойчив в этом, он достигает [полного] уничтожения пятен [загрязнений ума]. Но если он не достигает [полного] уничтожения пятен [загрязнений ума], то из-за этого желания к Дхамме, из-за этого наслаждения Дхаммой⁷, с уничтожением пяти нижних оков он становится тем, кто спонтанно переродится [в Чистых обителях] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]. Таков путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков.

Затем, с успокоением направления и удержания [ума], он входит и пребывает во второй джхане... третьей джхане... четвёртой джхане...

И какими бы здесь ни существовали материальная форма, чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния как непостоянное, как страдание, как недуг, как опухоль, как шип, как бедствие, как болезненность, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное.

Он отводит ум от этих состояний и направляет его к бессмертному элементу... Таков путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков.

Затем, с полным преодолением восприятий форм, с исчезновением восприятий, вызываемых органами чувств, не обращающий внимания на восприятие множественного, осознавая: «Пространство безгранично», монах входит и пребывает в сфере безграничного пространства.

И какими бы здесь ни существовали чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния непостоянными, видит их как страдание, как недуг... направляет его к бессмертному элементу... Таков путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков.

Затем, с полным преодолением сферы безграничного пространства, осознавая: «Сознание безгранично», монах входит и пребывает в сфере безграничного сознания.

И какими бы здесь ни существовали чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния непостоянными, видит их как страдание, как недуг... направляет его к бессмертному элементу... Таков путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков.

Затем, с полным преодолением сферы безграничного сознания, осознавая: «Здесь ничего нет», монах входит и пребывает в сфере отсутствия всего.

И какими бы здесь ни существовали чувство, восприятие, формации, сознание – он видит все эти состояния как непостоянное, как страдание, как недуг, как опухоль, как шип, как бедствие, как болезненность, как чужое, как распадающееся, как пустое, как безличностное.

Он отводит ум от этих состояний и направляет его к бессмертному элементу так: «Это покой, это наивысшее: прекращение всех формаций, оставление всех привязанностей, уничтожение жажды, бесстрастие, прекращение, ниббана».

Если он устойчив в этом, он достигает [полного] уничтожения пятен [загрязнений ума]. Но если он не достигает [полного] уничтожения пятен [загрязнений ума], то из-за этого желания к Дхамме, из-за этого наслаждения Дхаммой, с уничтожением пяти нижних оков он становится тем, кто спонтанно переродится [в Чистых обителях] и там достигнет окончательной ниббаны, никогда более не возвращаясь из того мира [обратно в этот]. Таков путь, дорога к отбрасыванию пяти нижних оков».

«Уважаемый, если таков путь, такова дорога к отбрасыванию пяти нижних оков, то почему некоторые монахи, [как говорят], обретают освобождение ума, а другие, [как говорят] – освобождение мудростью?»

«Ананда, я говорю, что это из-за различия в их качествах»⁸.

Так сказал Благословенный. Достопочтенный Ананда был доволен и восхитился словами Благословенного.