Экологическая этика возникла как движение, направленное на признание морального значения природного нечеловеческого мира. К сожалению, она еще не стала руководством к широкому и массовому действию, но получила довольно широкое и распространение и известность.
Этому способствовало растущее осознание опасности всеобщего экологического кризиса современности, хотя экологическая этика выходит далеко за рамки практических задач экологии. Аксиология природоохраны пришла в противоречие с антропоцентрическим мировоззрением. Дело даже не в том, что экологические проблемы невозможно решить, оставаясь на антропоцентрический позициях. Примитивный антропоцентризм "белого человека" не просто устарел - он всегда был противен как Природе, так и собственно человеческой нравственности.
Концепция прав животных и прав Природы достаточно сложны, а значит, в них не обходится без противоречий. Частично эти противоречия порождены объективным конфликтом интересов среди многообразных природных существ и явлений, но во многом связаны с развитием Концепции как новой идеологии. Не обходится без элементарного непонимания, ошибок и заблуждений - как самих экофилософов, так и их оппонентов.
В Киеве на семинаре Трибуна-9 были приняты Декларации прав животных и прав Природы. Достижением семинара приходится признать понимание того, что права животных не являются простым частным случаем прав Природы, учитывая особое место, которое занимают в Природе эти существа вместе с человеком. Животные ближе к человеку, и к их правам можно подходить с общей мерой, провозгласив их принципиальное равенство. Следует отметить, что правовой принцип равенства не отражает фактическое, реальное равенство. Напротив, он сам - основа и источник права различных людей и различных животных на неодинаковость и индивидуальность. Подобно тому, как разница в силе или умственных способностях в мире людей не должна быть основанием дискриминации, так не может быть основанием дискриминации принадлежность к биологическому виду, наличие хвоста, рогов или хобота.
Итак, Декларация прав животных основана на следующих принципах:
Принятию сопутствовали дискуссии в электронной рассылке Социально-экологического Союза и в Киевском эколого-культурном центре прошли (2002 - 2003 г.). Они выявили ряд противоречий в подходах к основаниям прав, понимании субъектов прав, целей и задач экологической этики. В связи с этим хотелось бы уточнить следующие вопросы:
1. кто (или что) может быть субъектом права. "право на право".
Дискуссии двигались вокруг двух смысловых точек, двух противоречивых задач. Первая - признания прав животных ввиду их очевидного сходства с человеком (в виде обобщения прав человека). Второе - признания прав Природы вообще - животного мира в целом, растений, водоемов, ландшафтов, гор и, наконец, всей биосферы (как Живой Планеты). Очевидно, что это разные задачи, но очень часто, когда речь шла о первой проблеме, заговаривали о второй. В ответ на требования морально-правовой защиты домашних и диких животных вспоминали огурцы, болезнетворные микробы, вирусы, камни - в явном желании довести идею до абсурда.
Для устранения противоречий необходимо развести эти проблемы, поняв, что у признания естественных (моральных) прав может быть два основания - моральная значимость "себе подобного" и моральная значимость "совершенно иного".
Среди людей давно признано, что в отношении "себе подобных" следует поступать этично. Такие действия, как уничтожение или пожирание себе подобных принято рассматривать как крайнюю степень аморальности. Правда, под себе подобными понимали сначала членов своей этнической группы или расы. Западные, особенно англосаксонские гуманисты разрабатывали многочисленные "стратегии исключения", обосновывающие неприменимость норм морали по отношению к различным группам людей (выделяемым по самым разным признакам - национальным, расовым, религиозным и т.п.).
Хотя и не сразу, но понятие человека так или иначе было распространено на обобщенного представителя биологического вида Homo sapiens. В настоящее время различных "стратегий исключения" придерживаются только представители расистских идейных направлений.
И только самые глубокие и прозорливые мыслители понимали, что "подобие себе" может быть более глубоким. Критерием подобия, должна быть общность психических процессов, а не просто принадлежность к биологическому виду или более обширной таксономической группе (например, роду человеческому Homo или одному с человеком классу - млекопитающим). Когда речь идет о "высших" животных, к ним и к их индивидуальным правам уместно подойти с человеческих позиций. Коль скоро они обладают общими с человеком свойствами (сознание, чувствительность, способность испытывать привязанность, стремиться к достижению цели, страдать от боли, смерти или несвободы и т.д.), то они обладают и соответствующими правами - правом на жизнь, здоровье, семью, стремление к счастью, свободу, т.е. такими же, какими обладает человек. Возможность и необходимость этичного отношения диктуется нашей близостью, подобием. Такая концепция называется патоцентризмом и, будучи отнесенной к одной из разновидностей антропоцентризма , подвергалась критике за то, что наряду с биоцентризмом, даёт так мало для этического обоснования защиты окружающей среды и предотвращения экологического кризиса.
Для этого решения этой задачи важнее другое - впустить в сферу нашей морали не только "себе подобных", но и "во многом, а то и во всем, иных". Растения, леса, реки, моря, планеты и звезды - все это самодостаточно, ценно само по себе и само для себя, а, следовательно, морально значимо. К этому "совершенно иному" относится популяции и виды животных (в том числе и человечество - это ведь не человеческий индивид с его волей, чувствами и сознанием), и сам феномен жизни на нашей планете. Кстати, здесь мы видим ключ к разрешению вопроса о соотношении прав индивида и коллектива у людей. Бессмысленно спорить, чьи права важнее - индивида или народа: они качественно различны, и поэтому не могут быть неравными, иерархически соподчиненными. Народ с его коллективным разумом, соборным сознанием и родовым эгрегором - "совершенно иное" по отношению к индивиду.
У этого иного - и права должны быть совершенно иные. Права животных - это обобщение прав человека. Права животных подобны правам человека, постольку, поскольку человек - одно из животных. Например, индивидуальные права имеют смысл для тех существ, которые являются индивидами, а право на жизнь имеет смысл лишь для живой Природы. Но и неживая Природа самоценна, праву на жизнь здесь соответствует право на существование. Итак, следует признать, что в Природе существует 2 рода прав: права человека как индивида вместе с правами животных как обобщенного индивида - с одной стороны, и права Природы, ее сфер и стихий как "совершенно иного" - с другой.
2. спор биоцентристов и экоцентристов:
Что важнее - права индивида или популяции (или таксона - вида, отряда, класса). Кто должен управлять - разум индивидуальный или разум Природы
Права животных индивидов (т.е. права "обобщенных людей") и права Природы различны, но не противоречат друг другу. Они во многом согласованы. Защита Природы - это неизбежно и защита населяющих ее индивидов, и наоборот. Жить, причем жить счастливо, люди и животные могут только в природной среде определенного качества. (Гибель ландшафта - это гибель большинства обитающих там животных индивидов и бедствия переселения для спасшихся. Гибель вида - это гибель всех составляющих его особей (индивидов). Гибель природы - это гибель всех существ). В этом - общий "центр" биоцентризма и экоцентризма. Но есть и противоречия. Животные индивиды подвержены болезням, смерти и иным страданиям. А это закон Природы. Одни индивиды являются пищей для других, гибель одних есть условие жизни других, и это тоже закон Природы. Для сохранения вида требуется стабилизирующий отбор, отсеивающий нежизнеспособных и просто отклоняющихся от видового стандарта индивидов. Сама эволюция также связана с отбором, т.е. гибелью индивидов. Природа эволюционирует, а индивиды в результатах этой эволюции не заинтересованы.
Дело осложняется тем, что многие существа выступают в Природе "агентами" или "демонами" эволюции - хищники, паразиты, и так далее, вплоть до болезнетворных микроорганизмов.
Биоцентристы готовы выступить против этих законов Природы, стремясь переделать ее во имя индивидуальной жизни, подобно тому, как во имя интересов человека пытаются переделать общество социалисты и иные революционеры, искоренив из него эксплуатацию, неравенство, насилие. Вот почва конфликта между прогрессом, управляемым индивидуальным разумом, и эволюцией Природы. При этом (подчеркиваю) человек и иные животные индивиды - на одной стороне, Природные силы как "совершенно иное" - на другой.
Естественно и логично, что концепции "ноосферы", "регуляции природы" и т.п., вызывают неприятие у поборников экоцентрической философии, но вполне симпатичны биоцентристам. Не случайно Ф.М. Достоевский, не только величайший писатель, но и мыслитель, был одним из первых в России защитников животных, и при этом высоко ценил идеи Н.Ф. Федорова о регуляции Природы в целях достижения индивидуального бессмертия и воскрешения мертвых . Напротив, с позиций экоцентрической философии отрицательно оценивается и русский космизм, т.е. взгляды и концепции Ф. Н. Федорова, Вернадского, и близкие к космизму идеи П. Тейяра де Шардена, и утопические проекты продления жизни человека (Федоров, Мечников), перестройки организма животных в целях овладения ими речью , перехода хищников к растительному питанию (Даниил Андреев), или перехода людей к автотрофному питанию (К.Э. Циолковский).
Надеюсь, что примирение будет найдено, как находят друг с другом общий язык биоцентристы и экоцентристы. Надежду на примирение, т.е. на то, что цели Природы и населяющих ее разумных существ совпадут, дает тот факт, что "преобразователь и улучшатель Природы" - человек - появился ни как иначе, как в ходе эволюции, направляемой неведомым Разумом Природы. И что он, может быть, призван так Природу "улучшить", что смерть и страдания из нее уйдут, а Природа и ее свобода останется. И призван ни кем иным, как самой Природой. К сожалению, сейчас Человек действует совсем в другом направлении. Но как бы мы его не ругали, приходится признать, что его деятельность обеспечивает жизнь такому количеству высокоорганизованных существ, какого никогда не было на планете. Копытных в дикой природе - максимум несколько миллионов, крупных кошек - несколько десятков тысяч. Поголовье свиней в мире - несколько миллиардов, плюс столько же коров, плюс самого "венца творения" шесть миллиардов.
Человек обречен на взаимодействие с Природой, причем глубина этого взаимодействия такова, что его можно назвать преобразованием Природы. Человек уже с начальных периодов своей истории так преобразовал ее, что мы теперь живем в преобразованном человеком мире. Утешением может служить то, что не один Человек преобразует Природу. Кораллы создали острова, микроорганизмы и дождевые черви - почву, а растения - воздух, которым мы дышим (современный состав атмосферы). Современная окружающая среда - это продукт деятельности различных организмов, т.е. результат "вмешательства" в нее. Но на человеке лежит одна непреложная обязанность - считать взаимодействующую с ним Природу морально значимой, признавать ее самодостаточную ценность. Исходить не из собственных корыстных интересов, а из принципов добра и справедливости. В этом случае Природа предстает не как материал, а как равноправный и уважаемый партнер.
3. проблема понимания
Критерием этичности поведения в отношении этих "себе подобных" собратьев по разуму и соседей по планете является категорический императив: "поступай так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой". В.А. Ясвин предлагает руководствоваться критерием потребностей, специфических для разных существ . Но для адекватного пользования этим императивом и для определения этих потребностей приходится потрудится, представляя себя на место этого "соседа по планете", учитывая различие в своей и его природе. Это тем труднее, чем дальше эволюционное расстояние между человеком и его "братом по разуму".
Для близких животных одного с нами класса - млекопитающих - все понятно. Разум и иные психические способности, которыми так кичится человек, возникли не сразу. Если мы находим у животных аналогичные способности, то, очевидно, что эти способности имеют такую же природу, ту же психическую основу, что и способности человека. Сходные поведенческие реакции у людей и других высших позвоночных имеют общее психологическое содержание. Это - один из немногих мировоззренческих выводов, который можно считать научно доказанным. Посмотрите: у растений, цветов, камней, бактерий и клеток нашего собственного организма (а также популяций и народов) нет тех органов, которыми мы привыкли думать и чувствовать. И поведение их не имеет ничего общего с поведением человека или любого другого животного индивида (собаки, кошки, слона, медведя). Значит, это совершенно иное, и мы просто не можем понять, что. Кибернетические системы могут имитировать поведение и даже мышление человека, но совсем на другой, нежели у оригинала, основе. Это - всего лишь имитация. А то общее, что имеется в поведении высших позвоночных, зиждется на общей психофизиологической основе, следовательно, обладает внутренним, сущностным, содержательным сходством. Крики боли или радости всегда означают боль или радость - издал ли их человек или животное. Это - основа для их понимания потребностей этих существ.
С эволюционно далекими животными понимание все более и более утрачивается, пока не встает вопрос - а является ли данное существо индивидом, есть ли у него психические функции, чувства, воля к жизни? Такой критерий, как критерий сложности нервной системы, против которого возражает Ясвин, необходимо заменить критерием наличия нервной системы, который выявляет качественную грань, отделяющую индивида, как существо одушевленное и подобное в главном человеку, от "неодушевленных" сущностей (с правами совершенно иного). Современная наука выявила наличие психических функций как следствие наличия нервной системой трубчатого типа (т.е. как у позвоночных), и оставила открытым вопрос о нервной системе узелкового типа (т.е. как у членистоногих).
В качестве принципа в отношениях с существами, понимание с которыми утрачено и потребности которых не могут быть нами поняты, можно выдвинуть презумпцию одушевленности существа (т.е. считать его в чем-то себе подобным животным индивидом, если не доказано обратное) и стремится вести себя в отношении него, как в отношении себе подобного (например, воздерживаться от употребления в пищу раков, устриц, улиток и т.п.)
18/10/2005