В седьмом номере журнала Oriental Women за 2002 год рассказывается история одного мальчика, который помнил свою прошлую жизнь. Его имя Тан Цзяншань. Он жил в пригороде Ганьчен города Дунфан провинции Хайнань. По рассказам его родителей и пожилых жителей деревни, в возрасте 3 лет (это было в 1979) он неожиданно сказал своим родителям: «Я не ваш ребенок. В моей прежней жизни меня звали Чэнь Миндао, а моего отца называли Саньде. Мы жили в Даньчжоу, у побережья».
Место, которое он назвал, находилось более в 160 км от Дунфана. Мальчик рассказывал также, что умер во время «Культурной революции» от сабельных ударов и выстрелов. На его животе были следы сабельных ранений, которые сохранились с прошлой жизни. Особенно странным было то, что мальчик мог хорошо говорить на диалекте Даньчжоу, который сильно отличался от того, на котором говорили в его родном городе.
Когда ему было 6 лет, он уговорил своих родителей привезти его в место, где он жил в своей прежней жизни, в деревню Хуанюй в пригороде Даньчжоу. Когда они приехали туда, мальчик прямиком направился к дому одного старика по имени Чэнь Цзанин. Он назвал старика на местном диалекте «Саньде» и сказал ему, что он его сын по имени Чэнь Миндао. После смерти он снова родился в деревне Ганьчен возле города Дунфан. Он рассказал, что пришел, чтобы увидеть своих родителей из прошлой жизни. Он также узнал своих двух младших и двух старших сестер и других родственников из деревни. Особенно интересным было, что он даже узнал свою подругу из прошлой жизни.
Хотя Тан Цзяншаню, такое имя для сына выбрал Чэнь Миндао, было только шесть лет, то, что он говорил о своей прошлой жизни, убедило семью и родственников Чэнь Миндао. Чэнь Цзанин был очень тронут, и плакал вместе с Тан Цзяншанем. Он поверил, что это действительно реинкарнация его сына Чэнь Миндао.
С той поры Тан Цзяншань имел две семьи. Каждый год он ездил в Дунфан из Даньчжоу. Чэнь Цзанин, его родственники и жители деревни считали его Чэнь Миндао. Так как у Чэнь Цзанина больше не было сына, он заботился о нем до своей смерти в 1998 году.
Редакторы журнала Oriental Women сначала не верили истории Тан Цзяншаня. Но после детальных расследований правдивость переживаний Тана подтвердилась.