Терпение. Как его трактуют в буддизме

Кто обладает терпением, может достичь всего

Франсуа Рабле

Терпение и труд всё перетрут — очень подходящее изречение для начала статьи об одной из парамит ума — кханти парамите, или терпении. Кханти парамита принадлежит к десяти далеко ведущим состояниям ума. Те самые, которые бодхисаттвы (те, кто приняли решение идти по пути бодхисаттвы и дали обет бодхисаттвы) практикуют на своём пути, хотя и не только они. Десять парамит или, как уже было сказано, «далеко ведущих состояний ума» следуют прямо за четырьмя безмерными состояниями ума: любовью, состраданием, радостью и беспристрастием.

В традициях буддизма Тхеравады и Махаяны список парамит может отличаться друг от друга, но многие полностью идентичны. Хотелось бы рассмотреть кханти парамиту (терпение) в контексте из 10 парамит. Если останавливать внимание лишь на одной из них, то будет непонятна связь кханти парамиты с остальными. Так что автор статьи надеется на то, что читатель поймёт предпочтение комплексного подхода, включающего в себя описание и связь парамит между собой, изучению отдельно взятой парамиты.

В различных традициях буддизма присутствует понятие парамит, но в списках есть и некоторые отличия. В традиции Тхеравады каждая из парамит ещё делится на три уровня, но это уже скорее относится к способу практики, поэтому в списке об этих уровнях говориться не будет. Часто парамиты напрямую соотносятся с путём бодхисаттв, что более присуще буддизму традиции Махаяны, однако и в других направлениях, включая Тхераваду, понятия парамит также существуют, но для этого необязательно становиться на путь бодхисаттв.

Щедрость (пали: «дана»). Когда бодхисаттва отдаёт, то сознания дающего на этот момент не существует. Дихотомия «дающий-получающий» существует лишь в разделённом уме. Предполагается, что бодхисаттва уже вышел на тот уровень, когда он преодолел иллюзию дуальности земного мира. Если речь идёт о продвигающемся на пути к просветлению, но ещё не просветлённому, то здесь действует та же логика: разделения на отдающего и получающего в сознании адепта нет.

Этическая самодисциплина (пали: «шила»). Несмотря на то, что обычным человеческим умом дисциплина рассматривается как волевое усилие, то для бодхисаттв это одно из состояний, которое становится естественным их существу, а следовательно, не нуждается в сознательном контроле, ведь если есть волевое усилие, то ни о каком выходе в нирвану (ниббану) нельзя говорить, а нам известно, что бодхисаттва — это тот, кто пришёл к нирване, но из большого сострадания вернулся для того, чтобы учить и привести к освобождению (психологическому) других. Во-вторых, любое волевое действие подразумевает некое приложение усилий по противодействию другим склонностям, что опять же подразумевает борьбу двух начал и не может быть правдой для следующего по пути к просветлению.

Отречение (пали: «неккхама»). Часто рассматривают и объясняют как отказ и непривязанность к мирскому, вплоть до отказа от своего тела. Такие объяснения чаще всего применяют для того, чтобы более наглядно показать суть той или иной парамиты, но с реальным положением дел такого рода трактовки имеют мало общего. Нельзя не согласиться, что люди, достигшие уровня просветлённости бодхисаттв, не привязаны к мирскому, так же, как они не привязаны и ни к чему другому. Ещё раз нужно подчеркнуть, что в случае пути адепта, идущего по пути Будды, в практике отречения нет усилий. Это скорее факт, описание того, как он живёт, а не то, к чему он стремится, т. к. настоящий практикующий не стремится ни к чему, и в этом проявляется его просветлённость.

Распознавание (пали: «панна»). Умение распознавать, что приносит вред, а что — пользу. Однако эта парамита относится к парамитам осознанности, поэтому так же, как и в вышеупомянутых парамитах, говорить о двойственности не приходится, т. к. для продвинутых и идущих на пути к высшему просветлению всё едино.

Усердие или трудолюбие (пали: «вирья»). Пусть мы и понимаем усердие и трудолюбие с точки зрения приложения физических и психических усилий, но здесь речь идёт о состоянии ума. В Тибете, например, ту чрезмерную занятость делами, которой так грешат и одновременно превозносят западные люди, просто-напросто называют «ленью». Ленью умственной, которой подобное суетное времяпрепровождение и является. Человек не успевает погрузиться в себя, он весь слишком «извне», а не «внутри».

Возможно, концепция противоположностей не совсем приемлема, но нам нужно каким-то образом объяснить некоторые понятия, поэтому приходится прибегать к общеупотребительной терминологии. Однако смысл перехода от внешнего трудолюбия к внутреннему можно представить таким образом: когда человек, наконец, начинает осознавать происходящее, будь это то, что происходит с внешней стороны (дела, взаимоотношения и т. д.) или с внутренней (мысли, чувства и т. д.). Получается, что усердие или трудолюбие скорее должно пониматься как следующее: в виде усердия в постоянной осознанности, а не погоне за максимальным уровнем производительности.

Терпение (пали: «кханти»). Тема нашей статьи. Кханти парамита представлена как негневливое отношение к поступкам других, по отношению к обстоятельствам, а также на протяжении практики дхармы. Т. е. третий вид терпения относится к самому учению/методу Будды, дхарме.

В целом кханти парамита так же связана с непривязанностью, как и другие парамиты. Терпение не означает сдерживания себя, проявления сознательного терпения перед лицом ситуаций. Это именно в большей мере состояние непривязанности ни к чему. Тогда терпение становится парамитой, далеко ведущим состоянием ума, а не истязанием или тренировкой психики, хотя многие так и понимают терпение, но об этом чуть позже.

Правдивость (пали: «сачча»). Ответственность по отношению ко всему: к сказанному, сделанному, помысленному. В этой парамите мы также наблюдаем пример неразделённости. Для стремящегося достичь состояния Будды правдивость — это в первую очередь правдивость по отношению к выбранному пути и к себе.

Решительность (пали: «адхиттхана»). Для того, чтобы практиковать правдивость, щедрость, усердие и трудолюбие, а также другие парамиты нужна решительность. Однако эта решительность не должна пониматься как смелое действие, а скорее как несгибаемая направленность на выполнение того, чему посвящена практика.

Любовь (пали: «метта»). В самой крайней степени метта парамита доходит до утверждения принятия самопожертвования. Тем не менее, мы должны помнить, что метта, которую переводят как любовь, не имеет ничего общего с романтической концепцией любви. Поэтому практикуя метту, следующий путём Будды также помнит и о ещё одной парамите беспристрастия.

Основополагающая для нашего понимания парамита, потому что практика буддизма — это в первую очередь непривязанность, ведь нет ничего, что могло бы быть настолько важным, чтобы к нему стоило привязываться, к тому же принимая во внимание обусловленность того мира, где мы живём, становится понятным, что пытаясь «ухватиться» за что бы то ни было, равносильно попыткам «ухватить» или «остановить» волну. Это не просто невозможно, но и не нужно, т. к. смысл волны, если её считать метафорой самой жизни, состоит в том, чтобы двигаться, а следовательно, желая её остановить, мы пытаемся остановить жизнь, в то время как смысл жизни состоит в движении, а следовательно, в постоянном изменении.

Отсюда выходит, что непривязанность — это не просто концепция, абстракция, а совсем наоборот. Непривязанность — это понимание и признание жизни такой, какая она есть. Это означает, что мы наконец-то осознали её изменчивость, а в этом весь её смысл. Зачем пытаться поменять что-то, подстраивая под определённые установки, которыми руководствуется индивид? Ведь они есть лишь концепции, созданные умом, а отнюдь не то, что существует в действительности. Поэтому непривязанность — это и есть самое настоящее признание, понимание и осознание сути жизни. Отсюда становится понятным разговор о метте (любви), лишённой привязанности.

Также понятие непривязанности, отрешённости оказывается наиболее фундаментальным, когда мы говорим о буддизме как философском течении и религии. В буддизме и нет понятия бога, потому что если бы оно было, то ни отрешённости, ни непривязанности не было бы места. Современная практика буддизма во многих регионах, конечно, не происходит в её чистом виде. Человеку свойственно пытаться найти в чём-то или ком-то опору. Отсюда и некое обожествление образа самого Будды, и тенденция к ритуализации многих процессов практики. Для изучающих философию буддизма такое положение вещей не может не показаться по меньшей мере странным, и это не означает, что состояние вещей в настоящий момент отражает философию буддизма.

Беспристрастие (пали: «упеккха»). Парамита, напрямую связана с вышеизложенным понятием об отрешённости.

Итак, каким образом можно научиться терпению? О самом понятии обучения терпению написано довольно много литературы, особенно в западной традиции. В этой статье мы в большей мере ориентируемся на понятие кханти парамиты, или парамиты терпения, поэтому западно-европейский подход с его опорой на эмоции здесь будет неуместен, так же, как и волевые усилия, свойственные западной традиции.

Неслучайно некоторые исследователи и философы, одним из которых был Ф. Ницше, отказывали буддизму в волевом начале, и это правильно, но только с точки зрения воспитанного в западной традиции ума. Буддизм — это, пожалуй, наименее агрессивная, если не сказать освобождённая от агрессии философско-религиозная школа, из множества существующих, потому что уже изначально на практике человек учится осознавать себя и мир (собственно ничего другого в буддизме и нет, кроме как приложения на практике уже воспринятого и изученного, а если смотреть ещё глубже, то практика заключается в осознании процессов, протекающих как снаружи (внешний мир) так и внутри (внутренний мир).

Этим объясняется бесконфликтность буддийского образа мышления и жизни. Вы не можете по-настоящему осознавать, если при этом подавляете волевым усилием другие части своего сознания. Нужно осознать все процессы, включая и те, которые подавляются, поэтому терпение в том виде, как его понимают на западе в этом случае неприменимо и терпением не является. Терпение западного толка во многом сродни терпимости, толерантности, а в этом всегда есть фрагмент неприятия, внутреннего сопротивления, которое хорошо замаскировано или подавлено. Но пока оно не рассмотрено и не осознано, то остаётся всего лишь временно надетой маской добропорядочности, которая хотя и может и прирасти к лицу, но, тем не менее, самим лицом не является.

В буддизме терпение — это не маскарад, а осознанное состояние ума. О нём невозможно говорить как о добродетели, потому что человек не делает добро, выбирая между добром и злом, а практикует (проживает) внимательное отношение ко всем своим поступкам и движениям души, но не оценивает их, а лишь наблюдает. Это и называется осознанием. В осознании нет суждения. Оно нейтрально, а следовательно, лишено, или по-другому говоря, свободно от внутреннего конфликта, который присущ практике добродетелей, когда человек волевым усилием направляет себя на путь праведности. Во многом это объясняет тот факт, что немногие способны долго продержаться на этом пути, потому что он изначально раздвоен. Он, как и всё двойственное, несовершенен, и, конечно, ключевую роль в таком подходе играет воля.

Понятие осознанности не подразумевает выбора той или иной идеи, а следовательно, нет и разделения. Воля не задействована, если только не считать самого выбора осознанности как акта воли, но и к осознанности как способу познания мира человек приходит через понимание, осознанность, т. е. он не делает выбора в пользу осознанности как ещё одной концепции, а понимает под осознанием естественное «видение» вещей. Он их «видит», потому что ум свободен от концепций, т. к. концепция (или идея) является умозаключением, и не есть источник, но производное от источника, его тень. Новые концепции, исходящие от первичных, таким образом, становятся тенями теней.

Очень важно это понять, потому что после осознания того факта, что люди строят свою жизнь преимущественно на идеях, мы приходим к пониманию, почему человеческое существование настолько негармонично и в целом оторвано от «того, что есть на самом деле». Осознание даёт человеку возможность снять завесы из идей, концепций и посмотреть на мир таким, какой он есть. Только осознание, которое не следует концепциям и не разделяет (суждение подразумевает разделение на «то и это») и можно назвать настоящим наблюдением, потому что посредством осознания человек наблюдает, «видит» то, что есть, т. е. происходит практика дхармы (видения вещей такими, какими они являются в действительности). Из этого следует, что практика парамиты терпения — это и есть практика осознанности. Вы не учитесь контролировать себя. Вместо этого вы наблюдаете за собой, за своими эмоциями и реакциями, а в свете осознанности они имеют обыкновение растворяться. Так что волевых усилий для контроля над эмоциями здесь совсем не требуется. Нужно лишь принять решение быть осознанным, а это труд (вы помните парамиту усердия?).

Подобный подход к пониманию практики терпения несомненно меняет саму жизнь, включая и её ценности. Осознание — это в целом феномен, о котором в последнее время много говорят, но по-прежнему мало практикуют. Одного чистого осознания было бы достаточно для того, чтобы прояснить многие вещи и сделать ненужными многочисленные практики, направленные на культивирование той или иной добродетели. Если говорить прямо, то само учение буддизма — это учение об осознанности. Это не учение об освобождении, просветлении, перехода в нирвану или что-то ещё, т. к. эти перечисленные нами «цели» пути буддизма есть всего лишь производные осознанной жизни. Поэтому нет никакого противоречия между тем, когда говорят о прекращении всех желаний и «целями» пути Будды. Потому что целей в общем-то и нет. Просветление и мокша появляются в результате практики осознанности, а осознанность свободна от желаний и целей.

Таким образом, буддизм свободен от достижений, а практикуя его, невозможно самоутвердиться. Можно познать себя и мир, но невозможно подняться в своих глазах, потому что вырасти в своих глазах, достичь чего-то получается только тогда, когда есть разделение между миром и вами. В буддизме человек через осознание приходит к тому, что он и мир едины, иного никогда и не существовало. «Я» и «другие» в психологическом плане перестают существовать. Путь Будды свободен от ограничений и разделений. Путь к просветлению не имеет преград, но ещё более удивительно, что человек изначально свободен, он уже Будда, но ему об этом неизвестно до тех пор, пока он этого не осознал.