Одним из наименее изученных сословий Древней Руси является жреческое. Для летописца-христианина жрец-волхв был представителем враждебного православной церкви мира и мировоззрения, с которым необходимо было вести непримиримую борьбу. Именно поэтому наши письменные памятники так скупы на описание священнослужителей дохристианской религии. В то же время у западных славян жреческое сословие изучено довольно детально. И это не случайное стечение обстоятельств. Христианизация западных славян проводилась насильственно и явилась результатом длительных и кровавых войн. Войска завоевателей сопровождали многочисленные миссионеры, которые не только разрушали славянские святилища и храмы, но и оставили после себя подробное и детальное описание религиозных культов. Полнее всего религиозная и политическая роль жреческого сословия описана у балтийских славян ХI–ХII вв. В особенности интересны свидетельства католических писателей XII в., например Саксона Грамматика, о форме правления у лютичей и бодричей: «Жрецы имели значение особого, строго отделённого от народа сословия <…>. Они совершали в святилищах всенародные моления и те гадания, по которым узнавалась воля богов <…>. Они пользовались особым почётом и богатством, распоряжались и доходами поместий, принадлежавших храмам, и обильными приношениями поклонников. Земная власть, принадлежавшая Святовиту, находилась, разумеется, в руках жреца. Жрец был настоящим повелителем и властелином племени <…>. Жрец почитается более, чем князь».
В ХХ веке были открыты крупные храмовые комплексы в урочище Перынь под Новгородом, в Киеве, в Медоборах, в бассейне реки Збруч. Исследователи комплекса в Медоборах Русанова и Тимощук сделали вывод о том, что «жизнь огромного культового центра на Збруче, состоявшего из трёх святилищ, могильника и окружающих поселений, требовала специальных руководителей, которыми могли быть только жрецы. Без служителей культа невозможно было создать большие святилища со сложной планировкой и разнообразными культовыми сооружениями, выполнявшими различные функции. Профессиональные служители культа — особое сословие, отделённое от основной массы язычников».
О наличии обособленного и влиятельного сословия жрецов в дохристианской Руси писал академик Б. А. Рыбаков. Исследуя структуру древнерусского жреческого сословия, Б. А. Рыбаков выделил следующие разряды «людей, причастных к языческому культу»: Мужчины — волхвы, хранильники, волшебники, потворники, облапрогонители, кощунники, жрецы, баяны, ведуны, кудесники, чародеи, кобники, чаровники. Женщины — волхвы, ведьмы, чародейки, чаровницы, обавницы, наузницы, потворы. Перечень жреческих «профессий», предложенный академиком Б. А. Рыбаковым, представляется слишком детализированным и аморфным. Очевидно, что древнерусские волхвы подразделялись на две категории: I — низшая. Это всевозможные гадатели на бытовые темы, кощунники, потворники, чаровники, волшебники-колдуны бытового уровня и т. д.; II — высшая. Это жрецы, то есть волхвы, имеющие право совершать жертвоприношения. Они совершали гадания, по которым определялась судьба народа, они же следили за правильностью совершения обрядов, ритуалов, произношения молитв, а также — соблюдения иконографических, храмовых и мифологических традиций.
Важную информацию о происхождении и социальном статусе жреческого сословия содержит былина о Волхе Всеславиче. Имя главного героя былины Волх (Волхв) указывает на его принадлежность к жреческому сословию. Былина, как уже отмечалось выше, «принадлежит к числу древнейших <…>. Она как целое сложилась задолго до образования Киевского государства <…>. По своему замыслу она чужда новой киевской эпохе».
Рождение Волха, каким оно описывается в былине, возвращает нас к древнейшим сказаниям. Мать будущего героя зачинает от змея, на которого она неосторожно наступила, спускаясь с камня. Змей в этом эпизоде — не представитель враждебной человеку силы, с которой борются многочисленные мифические и былинные герои, а родоначальник героя. Волх рождается с восходом солнца или луны, его рождение возвещается громом, сотрясением земли и волнением моря. Но успеха как охотник и как воин он достигает благодаря своей способности к оборотничеству и волхованию. Обернувшись соколом, Волх обезоруживает своего врага, с помощью магии помогает своей дружине преодолеть неприступные стены вражеской крепости и, захватив её, устраивает в ней погром. Завоевателям достаётся богатая добыча, в том числе молодые женщины, которых он выдаёт замуж за своих дружинников. Но особое впечатление производит добыча в виде огромных табунов коней и стад коров, таких, что каждому дружиннику достаётся по сто тысяч голов.
Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что волхвы вели свою родословную от сказочного змея и женщины благородного происхождения. Мать давала им право на принадлежность к правящему сословию, змей передавал мистические способности, которыми в полной мере владел и былинный Волх Всеславич.
В былине показан образ жреца-воина, что сближает его со жрецами балтских славян. Почему жреца-воина, а не наоборот? Волхв в походе одерживает победы не благодаря своим богатырским качествам, какими он несомненно обладал, а благодаря своим магическим способностям. То есть жреческое начало показано в былине как главное, основное качество героя. Если бы в былине был показан князь-жрец, то сказители обязательно рассказали бы о его богатырских подвигах, но этого в былине нет.
Если былина о Волхе раскрывает происхождение и подвиги мужчины-жреца, то былина о Михаиле Потыке показывает нам могущество жрицы.
Это одна из наиболее распространённых и популярных древнерусских былин, получивших противоречивую оценку у отечественных исследователей древнерусского эпоса. В этой былине нас интересует образ её главной героини, невесты и жены былинного героя Михаила Потыка, Авдотьи Михайловны. Имена героев не имеют отношения к сюжету, они явно христианские и, значит, более позднего происхождения, чем сам сюжет. На архаичность сюжета указывает одно обстоятельство, являющееся важнейшей частью всей былины, — похороны обоих героев, ставших незадолго до этого супругами. Это не обычные похороны по христианскому обряду двух умерших одновременно супругов. Михаил Потык добровольно, узнав о смерти своей жены, отправляется за своей супругой в мир иной. Он велит похоронить себя в одной с ней могиле. Обряд совместного захоронения супругов был обычным явлением среди восточных славян до принятия христианства, но у восточных славян жена добровольно следовала за своим мужем. В былине не жена, а муж добровольно следует за своей умершей супругой. Такое высокое социальное положение женщины мы находим только у сарматских племен. Среди них часто встречались женщины, выполняющие одновременно жреческие и княжеские функции.
После похорон, уже в могиле, проявляются колдовские способности супруги Михаила Потыка. Более того, в самой былине она называется бессмертной, что также указывает на её связь со сверхъестественными силами. В подземелье умершая супруга превращается в змею, которая хочет убить русского богатыря. Но Михаил Потык одерживает победу в схватке со змеёй, и она вновь принимает облик возлюбленной супруги богатыря. Однако на этом приключения Михаила Потыка не прекращаются. Последующие события лишь подтверждают колдовские способности его супруги. И еще одна очень важная особенность древнерусского сословия жрецов, о которой нам рассказывают былины, — это кровосмесительные связи. В былине «Илья Муромец и Соловей-разбойник» Соловей-разбойник предстаёт перед нами в разных обличьях: человеческом, зверином и птичьем. А это, как известно, одна из главных отличительных черт древнерусских волхвов. Сразив и связав врага, Илья Муромец приезжает к его дому. Здесь он знакомится с семьёй Соловья, которая очень многочисленна, и в ней господствуют кровосмесительные отношения. На вопрос Ильи: «Что это у тя дети все на един лик?» — Соловей отвечает:
«Я-то сына-то выращу, за него дочь отдам,
Дочь-то выращу, отдам за сына,
Чтобы Соловьиный род не переводился».
Женщины занимали равное положение с мужчинами. По крайней мере, брачные договоры заключались на равных условиях. Жреческое сословие было чётко структурировано по вертикали, и в него входили как мужчины, так и женщины. Причём женщины-жрицы занимали очень высокое положение и могли руководить сложными обрядами. Всё это говорит о высоком социальном статусе жреческого сословия.
Сведения о высоком политическом статусе древнерусских жрецов мы находим и в отечественных летописях. Это сюжет о пророчестве волхвов князю Олегу, «месть княгини Ольги», сражение дружин великого князя Святослава с византийцами под Доростолом, строительство великим князем Владимиром I святилищ в Киеве и в Новгороде.
Обратимся к сюжету о пророчестве двух волхвов князю Олегу. В какой момент своей жизни прославленный воин мог заинтересоваться своей судьбой? Перед очередным походом. Теперь попробуем реконструировать сюжет, рассказанный нам через двести лет летописцем. Князь и дружина готовятся к походу, куда именно — для нашей темы не имеет значения. Приготовления происходят где-то возле княжеского двора, куда стекаются дружинники, торговцы привозят оружие, коней и пр. Когда все приготовления заканчиваются, наступает время выхода в экспедицию, тогда князь обязательно обращается к жрецам (в летописи они названы волхвами-кудесниками). С какой целью? А всё с той же, о которой писал Гильфердинг, — узнать судьбу экспедиции. К какому рангу жрецов должен был обратиться Олег? Только к высшему. И вот жрецы вынесли свой вердикт: князь погибнет от своего коня, а это значит — весь поход обречён на неудачу. Как поступает Олег? Он оставляет своего коня, уже приготовленного к походу, на пастбище. Сам же отправляется в поход на другом коне и счастливо возвращается из него. Тогда Олег усомнился в пророчестве и поехал на свидание к своему коню. Князь жестоко наказан за своё неверие. Он погибает от укуса змеи. Вспомним, что волхвы ведут свою родословную от змея.
Пропустим несколько десятилетий и рассмотрим летописную легенду о мести княгини Ольги. Этот сюжет также хорошо известен, и повторять его смысла нет. Обратим внимание, что мятежные древляне были наказаны в соответствии с древними, восходящими к скифским временам, традициями. Часть мятежников сожгли заживо, часть закопали в землю тоже заживо, часть принесли в жертву на могиле убитого ими князя Игоря. Чтобы организовать исполнение столь грандиозного похоронного обряда одной мудрой Ольги было недостаточно. Да и откуда она могла знать о существовании подобного обряда? Она могла знать о нём, если сама принадлежала к сословию жрецов, причём высшего ранга, либо должна была выполнять указания жрецов, тех, которые «повелевают царями». Во всём этом грандиозном мероприятии прослеживается опытная рука человека, хорошо знающего все детали похоронного обряда великого князя. Но была ли Ольга этой жрицей, этим «ангелом смерти» Ибн-Фадлана? Вряд ли. И вот почему. Уже через несколько лет, во время поездки в Константинополь, она примет христианство. Высшей жрице этого бы не простили. Поэтому мы должны предположить, что во время совершения похоронного обряда рядом с Ольгой находился опытный жрец, и не один.
В 971 г. русские дружины Святослава потерпели тяжелое поражение под Доростолом от войск императора Цимисхия. Пока русские дружинники-христиане успешно сражались с многочисленными врагами, у Святослава не было претензий по поводу их религиозной принадлежности. Но как только русские дружины потерпели поражение от византийцев под Доростолом, религиозный фактор сразу выступил на первый план. Вот что по этому поводу писал Татищев: «Тогда дьявол возмяте сердца вельмож нечестивых, начаша клеветати на христианы, сущия в воинстве, якобы сие падение вой приключилось от прогневания лжебогов их христианами. Он же (Святослав) толико разсвирипе, яко и единого брата своего Глеба не пощаде <…>. Они же (крещеные русы) с радостию на мучение идяху, а веры христовы отрещися и идолом поклонитися не хотяху <…>. Он же видя их непокорение, наипаче на презвитеры яряся, якобы тии (православные священники) чарованием неким людем отвращают и в вере их утверждают, посла в Киев, повеле храмы христиан разорити и сожещи. И сам вскоре поиде, хотя все христианы изгубити».
Дружинников-христиан обвинили не в трусости, в дезертирстве, предательстве, т. е. военно-уголовных преступлениях, а в религиозной принадлежности. «Вельможи нечестивые начаша клеветати на христианы, сущия в воинстве, якобы сие падение вой приключилось от прогневания лжебогов их христианами». Кто такие эти «вельможи нечестивые»? Это жрецы, которые сопровождали русские дружины и следили за соблюдением религиозных обрядов. Они объявили, что причиной поражения является гнев русских богов (у летописца — лжебогов) на то, что среди русских дружинников есть христиане. Косвенное подтверждение этому обвинению мы находим у участника этих событий Льва Диакона. В начале сражения русские дружины начали теснить византийцев, «…но тут вновь вмешались высшие силы. Внезапно восставшая и разлившаяся по воздуху буря с дождём расстроила Россов, ибо поднявшаяся пыль вредила им глаза». Природная стихия, подвластная провидению, оказалась на стороне византийцев. «Нечестивые вельможи» растолковали это как божественный гнев на русских за то, что среди них есть христиане. Начались казни в виде жертвоприношений христиан.
Это событие удивительным образом перекликается с плачем Ярославны в «Слове о полку Игореве»:
«Ярославна рано плачет
В Путивле на забрале, приговаривая:
"О ветер, ветрило!
Зачем, господин, веешь навстречу?
Зачем мчишь хиновские стрелочки
На своих лёгких крыльцах
На воинов моего милого?"»
И опять «старцы-жрецы», и опять они повелевают царём, «…как будто они их (руссов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву творцу их тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их наказание никак не возможно». Великий князь Святослав не пощадил даже своего родного брата Глеба. 980 г. даёт нам ещё одно подтверждение политического влияния жрецов. Как сообщает летописец, великий князь Владимир Святославович, только что пришедший к власти с помощью варяжских наёмников, начинает свою государственную деятельность. И начинает её со строительства в обеих столицах, в Киеве и Новгороде, новых святилищ! Неужели молодой князь, которому не исполнилось и шестнадцати лет, так обеспокоен состоянием религиозности в стране? В это трудно поверить, если не предположить, что он находится под влиянием волевого и жестокого жреца-понтифика, из тех, которые повелевают князьями.
Но летописец приписывает все эти строительства святилищ инициативе Владимира I. Почему? Возможно, он не знал о «жрецах, которые повелевают князем». Возможно, знал, но специально умалчивал, таким образом стирая их из исторической памяти.
Для нас неважно, какими мотивами руководствовался летописец, так как это не имеет для нашей темы принципиального значения. Для нас важно понять, что во всех вышеописанных действиях чётко просматривается воля и желание опытных людей, совмещающих религиозную и политическую деятельность. И неслучайно то, что именно волхвы после принятия христианства будут возглавлять антихристианское сопротивление христианизации Древней Руси.
«Тайны России»