Итак, о бхикшу, когда закончился холодный сезон, в месяц Вайшакха1, когда [луна] миновала созвездие Вишакхи, в лучшее время года, весной, когда деревья покрылись превосходной листвой и распустились лучшие из цветов, когда не было ни ночного холода ни [дневной] жаркой пыли и взошла мягкая зелёная трава, лучший в трёх мирах и самый почитаемый в мире, тщательно выбрав надлежащий сезон и время, в пятнадцатый день месяца, в полнолуние, при соединении [луны] с созвездием Пушья, когда его мать соблюдала очистительный пост2, Бодхисаттва низошёл из дивной обители Тушита3 и, обладая памятью и всей полнотой сознания, принял облик белого молодого слона с шестью бивнями, красною головой, рядом золотых зубов, всеми главными и второстепенными частями тела4 и всеми органами чувств, вошёл в правый бок чрева матери, и, пребывая в правом боку, никогда не перемещался в бок другой. Безмятежно спавшая царица Майя при этом увидела такой сон:
1. Подобный луне белоснежной, с шестью бивнями,
ногами статными, великолепным хоботом и тёмно-красною головой
слон величественный вошёл во чрево [моё],
изящный в своём движении, с несокрушимыми, яко алмаз, сочлененьями.
2. Ещё никогда тело моё не знало такого блаженства,
не видела я, не слышала [о подобном] и не испытывала
услады такой ума и радости тела,
словно бы я пребывала в глубоком сосредоточении5.
Далее царица Майя, отбросившая украшения и испытывающая усладу ума и радость тела, встала с прекраснейшего ложа и спустилась из высокой [башни] дворца в ашоковую рощу, почтительно сопровождаемая свитою женщин. Удобно сев в ашоковой роще, она отправила посланника к царю Шуддходане [со словами]: «О царь, царица желает тебя видеть».
Царь Шуддходана, услышав эти слова, ощутил радость ума и волнение тела. Встав с трона и окружённый советниками, горожанами, членами [городского] собрания и родственниками, он последовал к ашоковой роще. Однако, прибыв туда, не смог в рощу войти, ощутив [вдруг] неимоверную тяжесть. Стоя у входа в рощу, [он задумался и] уже через мгновение произнёс такую гатху:
3. «Не припомню, чтоб даже в пылу битвы, войско своё возглавляя,
ощущал я такую же тяжесть в теле, какую испытываю сейчас.
В рощу в своём родовом имении не могу сейчас я войти.
Что же стало с телом моим, и у кого об этом спросить?»
И здесь сыновья богов из обители Шуддхаваса, низойдя с небес и явив царю половины своих тел, обратились к царю с такой гатхой:
4. «В трёх мирах почитаемый, в добродетели, духовном усердии
и следовании обетам искусный,
обретший высшие дружелюбие и сострадание, освящённый благим знанием,
Великодушнейший Бодхисаттва, низошёл из града Тушита
и стал, о царь, сыном твоим, войдя во чрево [царицы] Майи».
5. Почтительно, сложив вместе ладони и голову наклоняя,
царь вошёл в рощу и приблизился к Майе.
И [произнёс], восхищённый славой её и величием:
«Скажи мне, что я могу для тебя сделать? Скажи мне, чего тебе хочется?»
Майя ответила:
6. «Подобный луне серебряной и сияющий ярче златого солнца,
с ногами статными, ладными членами, с шестью бивнями
прекраснейший царь слонов с прочными, яко алмаз, сочлененьями
вошёл во чрево моё. И я хочу знать, что это значит.
7. Я вижу три тысячи свободных от тьмы, сияющих обителей
и неисчислимых богов, на колесницах хвалу возносящих,
и нет во мне омрачения жаждой, гневом или неведением,
[ибо] познала я блаженство сосредоточения и ум мой спокоен.
8. О царь благородный, призови же скорее брахманов,
знающих Веды, толкующих сны, в обрядах семейных сведущих.
дабы они на основании этого сна достоверное предсказание дали,
сулит ли он мне нечто благое или — несчастье всему нашему роду».
9. Услышав Майею сказанное, царь тотчас
призвал брахманов, познавших Веды и сведущих в шастрах.
И Майя сказала брахманам:
«Желала бы я услышать от вас толкование сна, мною увиденного».
Брахманы ей ответили: «О благородная царица, поведай же нам о сне, тобою увиденном. Услышав [рассказ твой], мы [сон] истолкуем».
[В ответ на это] царица сказала:
10. «Подобный луне серебряной и сияющий ярче златого солнца,
с ногами статными, ладными членами, с шестью бивнями
прекраснейший царь слонов с прочными, яко алмаз, сочлененьями
вошёл во чрево моё, и я хочу услышать [от вас], что это значит».
11. Брахманы, услышав это, сказали так:
«Радость великая, а не беда, предстоит твоему семейству.
Сына родишь ты украшенного телесными признаками6,
принадлежащего к царскому роду, великодушнейшего Повелителя мира».
12. Оставив город, чувственные услаждения, царство и дом,
он, странствующий, бесстрастный, миру всему сострадающий,
станет Буддою, в трёх мирах почитаемым,
и насытит весь мир благодатным напитком бессмертия.
13. Огласив предсказанье приятное и вкусив предложенную им царём пищу,
а также приняв поднесённые им одеяния, брахманы удались.
Царь Шуддходана, о бхикшу, пятерых брахманов, сведущих в истолкованиях знаков и толковании снов, выслушав, в высшей степени обрадованный, удовлетворённый, услаждённый и радостный, брахманов тех, обильно их накормив и щедро вознаградив одеждою и дарами, отпустил. И [повелел] в великом городе Капилавасту у четырёх городских ворот и на всех перекрёстках раздать дары нуждающимся: питьё — нуждающимся в питье, одежду — нуждающимся в одежде, повозки — нуждающимся в повозках. Так же, в знак почтения к Бодхисаттве, [повелел он дать] такие предметы первой необходимости как благовония, гирлянды, мази, кровати и подушки тем, кто в этом нуждался.
Затем, о бхикшу, царь Шуддходана спросил себя: «В каком из домов царица Майя сможет здесь наслаждаться [ничем] не омрачаемой радостью?» И в тот же миг предстали пред ним четыре великих царя7 со словами:
14. «Не заботься об этом, о повелитель, и будь спокоен и счастлив.
Мы построим дворец для Бодхисаттвы».
Затем пред царём Шуддходаной предстал повелитель богов Шакра8 со словами:
15. «Непригодны [для Бодхисаттвы] дворцы охранителей. Я отдам Бодхисаттве
дворец лучший из всех в Траятримше9, Вайджаянте10 подобный».
Далее перед царём Шуддходаной предстал сын бога Суяма11 со словами:
16. «Моим дворцом, увидев его, восторгались неисчислимые боги из мира Индры.
Великолепный дворец Суямы я отдам Бодхисаттве».
Далее перед царём Шуддходаной предстал сын бога Самтушита12 со словами:
17. «Есть в Тушите дворец, в коем ранее пребывал Прославленный.
Этот превосходный дворец я отдам Бодхисаттве».
Далее перед царём Шуддходаной предстал сын бога Сунирмита13 со словами:
18. «Умом сотворённый дворец из великолепных камней драгоценных
для Бодхисаттвы, из почтенья к нему, могу я, о царь, воздвигнуть».
Далее перед царём Шуддходаной предстал сын бога Паранирмитавашаварти14 со словами:
19. «Сколько бы ни было в мире желаний15 великолепных дворцов,
великолепие дворца моего затмит великолепие любого из них.
20. И я отдам этот великолепный дворец, весь — из камней драгоценных,
доставлю его [сюда], о царь, в знак почтения Бодхисаттве.
21. Дивными цветами усыпанный, ароматами дивными благоухающий
дворец низведу я [сюда], дабы в нём пребывала царица».
Итак, о бхикшу, все повелители мира желаний из почтения к Бодхисаттве воздвигли дворцы свои в великом городе, названном [в честь] Капилы. И царь Шуддходана также приготовил [царице] великолепный дворец, во всём превосходящий дворцы как человеческие, так и божественные. Бодхисаттва-махасаттва при этом, [находясь] в Махавьюха-самадхи16, сделал так, что царица Майя была явлена во всех этих дворцах. Бодхисаттва же, вошедший во чрево царицы Майи, пребывал в правой стороне её чрева, на малом ложе. И из правителей каждый себе полагал: «Мать бодхисаттвы пребывает именно в моём дворце, а не в другом». Об этом сказано так:
22. Пребывающий в Махавьюха-самадхи
сотворил [Бодхисаттва] умонепостижимое,
осуществив желание каждого из богов
и при этом полностью исполнив желанье царя.
Тут некоторые из сыновей богов, пребывавших в собрании, подумали: «Даже боги из обители четырёх великих царей впадают в неведение, нисходя в человечее тело, уж не говоря об иных благороднейших богах сфер Траятримша, Ямы или Тушиты. Как же Бодхисаттва, именуемый во всех мирах превосходнейшим, чистым и не запятнанным [каким-либо] запахом, среди существ — драгоценность, нисшедши из обители богов Тушита, десять месяцев пребывал в зловонном человечьем теле, во чреве матери?»
Тут достопочтенный Ананда17, побуждаемый Благодатным, так его вопросил: «Удивительно, ведь было сказано Благодатным и то, сколь омерзительны женщины, и то, сколь привержены они страстям. Но ещё более удивительно, о Благодатный, то, как Благодатный, все миры превзошедший и ставший ранее Бодхисаттвой, низойдя из обители богов Тушита в мерзко пахнущее человечье тело, пребывал в правой стороне материнского чрева. Я не осмелюсь повторить сказанное ранее Благодатным». Благодатный ответил: «Желаешь ли ты, Ананда, увидеть Средоточие сокровищ (ратнавьюха) Бодхисаттвы, в коем, услаждаясь, пребывал Бодхисаттва, вошедший во чрево матери?» Ананда ответил: «Ныне, о Благодатный, — самое время, именно ныне, о Благословенный, надлежит Татхагате явить это услаждение Бодхисаттвы, увидев кое и мы усладимся».
Тут Благодатный сотворил телесное знамение, в силу коего Брахма Сахапати18 вместе с шестьюдесятью восьмью сотнями тысяч других брахм, сокрытых в мире Брахмы, предстал пред Благодатным. Совершив поклон к стопам Благодатного и почтительно обойдя его трижды слева направо, он стал недалеко от Благодатного и, сложив пред собою ладони, приветствовал Благодатного. Тут Благодатный, узнав Брахму Сахапати, обратился к нему: «Ты, Брахма, забрал [обитель] моего десятимесячного услаждения, бывшую у меня, ставшего Бодхисаттвой, вошедшим во чрево матери». Брахма сказал: «Да, это так, Благодатный, это так, Благословенный». Благодатный спросил: «Где оно сейчас, Брахма? Покажи его». И Брахма ответил: «В мире Брахмы оно, Благодатный». Благодатный сказал: «Покажи, Брахма, эту [обитель] десятимесячного услаждения Бодхисаттвы, дабы [все] узнали, сколь оно совершенно».
Тут Брахма Сахапати сказал брахмам: «Оставайтесь здесь, пока я доставлю сюда Средоточие сокровищ услаждения Бодхисаттвы».
И Брахма Сахапати, почтительно поклонившись Благодатному, тут же с глаз его сокрылся и отбыл в мир Брахмы.
Там Брахма Сахапати сказал сыну бога Субрахме: «Отправляйся ныне, почтенный, и возгласи гласом надмирным в мире Брахмы и в обители Траятримша: "Мы доставим Средоточие сокровищ, в коем [некогда] пребывал Бодхисаттва, Татхагате. Пусть всякий, желающий видеть это, тотчас пожалует сюда!"».
И Брахма Сахапати, вместе с сотнею тысяч мириад и восьмьюдесятью четырьмя десятками миллионов богов, взял Средоточие сокровищ услаждения Бодхисаттвы, надёжно разместил его в великой вимане19 Брахмы [размером] в три сотни йоджан20, и в сопровождении многих сотен тысяч миллионов богов доставил его в Джамбудвипу.
В это время явилось к Благодатному великое множество богов, обитающих в мире желаний. И они украсили чистейшее Средоточие сокровищ, услаждавшее Бодхисаттву, дивными тканями, гирляндами, ароматами, музыкальными инструментами и священными предметами услаждения21. Затем её окружили именуемые великими богами. И повелитель богов Шакра, стоя вдали, на горе Сумеру в океане, и прикрывая лицо [от солнца] пальмовым зонтиком, не мог увидеть [Средоточие сокровищ Бодхисаттвы] ни всматриваясь пристально, ни сосредоточиваясь с открытыми глазами. Почему так? Ибо на богов, именуемых великими, брахм, а также [богов из сфер] Траятримша, Ямы, Тушита, Нирманарати22, Паранирмитавашаварти, уж не говоря о повелителе богов Шакре, низошло помрачение.
И Благодатный сделал неслышным звук дивных музыкальных инструментов. Почему так? Потому что, слыша его, люди Джамбудвипы впали бы в опьянение.
Тут пред повелителем богов Шакрой предстали четыре великих царя со словами: «О повелитель богов Шакра, как нам быть? Мы не можем увидеть драгоценное Средоточие услаждения Бодхисаттвы». И он ответил: «Что, почтенные, могу я поделать? [Сейчас] я и сам не могу его видеть. Но вскоре, почтенные, как только доставят его Благодатному, мы сможем его увидеть». Цари сказали: «Так сделай же что-нибудь, о повелитель богов Шакра, дабы увидеть его побыстрее». Шакра ответил: «Подождите немного, почтенные, вскоре сыновья богов умилостивят Благодатного». И они стали издали неотрывно смотреть на Благодатного.
Затем Брахма Сахапати, взявший вместе с сотней тысяч мириад и восьмьюдесятью четырьмя десятками миллионов богов Средоточие сокровищ услаждения Бодхисаттвы, предстал с ним пред Благодатным. И это Средоточие сокровищ услаждения Бодхисаттвы было прекрасным и восхитительным, с четырьмя углами и четырьмя колоннами. А сверху оно было украшено башенкой — высотою с шестимесячного ребёнка. И в середине этой башенки было расположено ложе, подобное скамеечке, как для шестимесячного ребёнка.
Цвет и устройство этого Средоточия сокровищ услаждения Бодхисаттвы таковы, что подобных цветов и форм не бывало в мирах богов, Мары или Брахмы. Боги, увидев его были ошеломлены. Их глаза разбегались.
А оно, принесённое и доставленное Татхагате, лучилось, светилось, сияло, подобно солнцу. И, подобно дважды очищенному золоту, искусно обработанному и очищенному от загрязнений, сияла там эта башенка. В этом Средоточии сокровищ услаждения Бодхисаттвы было устроено ложе, подобного коему ни цветом, ни устройством нет у кого-либо в мире богов, кроме как у бодхисаттвы Камбугривы.
Рядом с этим ложем одеяние, в кое был облачён Великий Брахма, померкло и было подобно чёрному одеялу, потрёпанному ветром и дождём. И сделана эта башенка была из змеиного сандала, каждая сияющая планка коего сопоставима по ценности с тысячей миров. Из частей такого змеиного сандала состояла вся эта ничем не загрязнённая башенка. А внутри этой первой башенки была башенка вторая, [ни с чем] не соединённая и не связанная.
Внутри же второй была третья башенка, также [ни с чем] не соединённая и не связанная. И в этой третьей наполненной ароматами башенке стояло застеленное ложе из змеиного сандала цвета, подобного тёмной вайдурье23. А цветы, бывшие над этой ароматной башенкой и превосходящие своей [красотою] любые дивные цветы, явились в силу благих заслуг, обретённых ранее Бодхисаттвой. Это Средоточие сокровищ услаждения Бодхисаттвы было прочным и несокрушимым, подобно алмазу, а на ощупь — приятным, как качилиндика24. И в этом Средоточии сокровищ услаждения Бодхисаттвы были видны все дворцы, предоставленные [Бодхисаттве] богами сферы желаний.
И именно в ночь нисхождения Бодхисаттвы во чрево матери, напитавшись многими водами25 и расколов великую землю на шестьдесят восемь сотен тысяч йоджан, вырос лотос, поднявшийся до мира Брахмы. И никто, кроме Лучшего колесничего26 и десяти сотен тысяч великих брахм, лотос тот не видел. И всякая благая сила, высшая сущность иль живительная энергия, сущие во вселенной, были представлены каплей нектара в этом великом лотосе.
Великий Брахма слил [эту каплю] в чистый сосуд из вайдурьи и поднёс Бодхисаттве. И Бодхисаттва, дабы доставить радость и явить свою расположенность великому Брахме, принял и выпил её. И нет среди существ ни одного, вкусившего эту каплю и полностью усвоившего её, кроме Бодхисаттвы, прошедшего все ступени [совершенствования] Бодхисаттвы27 и пребывающего в последнем земном воплощении. Благодаря созреванию какой кармы Бодхисаттва был удостоен капли благой силы? Ранее долгое время Бодхисаттва, следуя обетам бодхисаттвы, давал страждущим от болезней целебные средства, насыщал пищей существ, в пище нуждающихся, и не оставлял [без защиты] ищущих прибежища. Лучшие цветы, лучшие плоды и лучшее напитки он неизменно, прежде, чем вкушал сам, подносил Татхагатам, ступам Татхагат и собранию учеников Татхагат, а также — [своим] матерям и отцам [в каждой из прошлых жизней]. Благодаря созреванию оной кармы великий Брахма поднёс Бодхисаттве эту каплю нектара.
Равно и все превосходнейшие из превосходных, низведённые [в мир желаний], места услаждения сверхъестественной силой (майя-гуна), явленные в этой башенке, были плодами прежней [благой] кармы Бодхисаттвы.
В том же Средоточии сокровищ услаждения Бодхисаттвы была явлена пара одеяний28, подобная средоточию ста тысяч29. И нет ни одного существа, коему она была бы явлена, кроме Бодхисаттвы, пребывающего в последнем земном воплощении. И нет [в мирах] ничего совершенного по форме, звучанию, запаху, цвету, прикосновению, что не было бы явлено в этой башенке. И поскольку эта башенка предназначена для высшего услаждения и является безупречно совершенной, внутри она столь же безупречно обустроенная и мягкая. Однако, хотя говорится, что на ощупь она приятная, как качилиндика, это — просто сравнение, ибо [ничего] подобного ей [в мире] не существует. Согласно высшей природе Бодхисаттвы, обусловленной некогда принятым им обетом посвятить себя спасению других и обретением сверхъестественных способностей30, Бодхисаттве-Махасаттве надлежит явиться в мире людей, оставить дом31 и, самостоятельно достигнув высшего совершенного просветления, повернуть колесо Учения32. У матери, во чреве которой он будет пребывать, в правой стороне чрева вначале возникает башенка Средоточия драгоценностей, а затем в этой башенке является нисшедший из Тушиты Бодхисаттва и садится на ложе. Ведь тело пребывающего в последнем земном воплощении Бодхисаттвы не проходит стадии обычного развития зародыша33. И явлено оно было там сидящим [на ложе] и наделённым всеми главными и второстепенными членами. А спящая мать Бодхисаттвы царица Майя узнала о нисхождении [в её лоно] величайшего из слонов.
И пока он там так восседал, повелитель богов Шакра и четыре великих царя, и двадцать восемь великих военачальников якшей34, и именуемый повелителем гухьяков Ваджрапани35, от коего пошло быть семейство якшей, ведающие о нисхождении Бодхисаттвы во чрево матери, постоянно находились при нём. Были также у Бодхисаттвы четыре божественные прислужницы: Уткхали, Самутхкали, Дхваджавати и Прабхавати. Они также, ведая о нисхождении Бодхисаттвы в лоно матери, неизменно его оберегали. И повелитель богов Шакра, вместе с пятью сотнями сыновей богов, знающий о нисхождении Бодхисаттвы во чрево матери, неотступно при нём пребывал.
И как великое собрание огней на вершине горы, зримое глубокой тёмной ночью на расстоянии йоджаны, таким было и тело Бодхисаттвы, нисшедшего во чрево матери, видное за пять йоджан. Именно таким было тело Бодхисаттвы, нисшедшего во чрево матери: сияющее, великолепное, прекрасное, восхитительное. Сидя на ложе в той башенке, он источал сияние, подобно первородному золоту, покоящемуся на вайдурье. И мать Бодхисаттвы, пребывая в сосредоточении, видела вошедшего во чрево её Бодхисаттву.
Подобно молниям, исшедшим из тучи и озаряющим [всё] ярким светом, Бодхисаттва, нисшедший во чрево матери, озарил сиянием, блеском, великолепием первую, драгоценную, башенку. Озарив её, он озарил и вторую, ароматную, башенку. Озарив вторую, он озарил и третью драгоценную башенку. Озарив третью драгоценную башенку, он озарил и всё тело матери. Озарив его, озарил и сидение, на коем она пребывала. Озарив сиденье, озарил и весь дом. Озарив весь дом, через верх дома озарил восточную сторону света. А также стороны южную, западную, северную, низ и верх — все десять направлений, каждое — на целую крошу36 озарил сиянием, блеском, великолепием нисшедший во чрево матери Бодхисаттва.
В первую половину дня, о бхикшу, приходили к Бодхисаттве четыре великих царя и двадцать восемь великих военачальников якшей вместе с пятью сотнями якшей, дабы увидеть и почтить его, побыть рядом с ним и услышать наставления в Дхарме. И Бодхисаттва, видя, что они пришли, одним пальцем поднятой правой руки указывал, где им надлежало сесть. Рассевшись по местам, им указанным, охранители мира и другие видели Бодхисаттву, нисшедшего во чрево матери, в виде золотого тела — двигающим рукою, отводящим, поднимающим и опускающим её. И они, испытывая усладу ума и радость тела, свершали поклонение Бодхисаттве. Убедившись, что они сели, Бодхисаттва излагал им Дхарму, наставляя, увлекая, побуждая и радуя. Когда же они хотели уйти, Бодхисаттва, ведающий об их мыслях, поднимал правую руку и двигал ею, а подвигавши — опускал. И матери не причинял беспокойства. А эти четыре царя понимали: «Бодхисаттва нас отпустил». И они, трижды обойдя Бодхисаттву и мать Бодхисаттвы, удалялись. Таковы причина и условие того, что Бодхисаттва на исходе ночи, пошевелив правой рукою, опускал её. Он, обладая памятью и всей полнотой сознания, отводил руку и опускал её. Кроме того, когда к Бодхисаттве, чтобы увидеть его, приходил кто-нибудь — женщина или мужчина, девочка или мальчик — сначала их приветствовал Бодхисаттва, а затем мать Бодхисаттвы.
Итак, о бхикшу, Бодхисаттва, нисшедший во чрево матери, был способен приветствовать существ. И ни один бог, наг37, якша, человек или нечеловек не мог первым поприветствовать Бодхисаттву. Но сначала [существ] приветствовал Бодхисаттва, а затем — мать Бодхисаттвы.
На исходе же первой половины дня, в полдень, являлся повелитель богов Шакра. Являлись и сыновья богов Траятримши, дабы увидеть, почтить, побыть рядом и услышать наставления в Дхарме. Увидев их издали, Бодхисаттва протягивал правую руку, цветом подобную золоту, приветствовал повелителя богов Шакру и богов Траятримши и одним пальцем указывал, где им надлежит сесть. И не мог, о бхикшу, повелитель богов Шакра противиться указанию Бодхисаттвы. И садился он, как и другие сыновья богов, там, где было указано. Убедившись, что они сели, Бодхисаттва излагал им Дхарму, наставляя, увлекая, побуждая и радуя. И куда Бодхисаттва направлял руку, туда обращалась лицом и мать Бодхисаттвы. Потому они [полагали]: «Бодхисаттва приветствует нас». И каждому казалось: «Бодхисаттва говорит именно мне, приветствует именно меня».
В этой башенке являлись зримые образы повелителя богов Шакры и богов Траятримши. Воистину, нигде нет такого чистейшего услаждения Бодхисаттвы, как у Бодхисаттвы, нисшедшего во чрево матери. Когда же, о бхикшу, повелитель богов Шакра и иные сыновья богов желали уйти, Бодхисаттва, ведая их мысли, поднимал правую руку и шевелил ею. Пошевелив же отставленною [рукой], он, обладая памятью и всей полнотой сознания, вновь опускал её. И матери не причинял беспокойства. А повелитель богов Шакра и боги Траятримши понимали: «Бодхисаттва нас отпустил». И они, трижды обойдя Бодхисаттву и мать Бодхисаттвы, удалялись.
А когда заканчивалось, о бхикшу, время полудня и наступал вечер, Брахма Сахапати, сопровождаемый сотнею тысяч сыновей богов из мира Брахмы, взяв божественную каплю нектара благой силы, являлся к Бодхисаттве, дабы увидеть, почтить его, побыть рядом с ним и услышать наставления в Дхарме. Увидев, о бхикшу, пришедшего Брахму Сахапати со свитой, Бодхисаттва приветствовал его и сыновей богов мира Брахмы поднятой правой рукою, цветом подобной золоту. И одним пальцем указывал, где им надлежит сесть. И не мог, о бхикшу, Брахма Сахапати противиться указанию Бодхисаттвы. И Брахма Сахапати, как и иные сыновья богов мира Брахмы, усаживался, где было указано. Убедившись, что они сели, Бодхисаттва излагал им Дхарму, наставляя, увлекая, побуждая и радуя. И куда Бодхисаттва направлял руку, туда обращалась лицом и царица Майя. Потому каждому из них казалось: «Именно ко мне обращаются Бодхисаттва вместе с Майей, именно меня приветствует [Бодхисаттва]». Когда же Брахма Сахапати и другие сыновьями богов мира Брахмы хотели уйти, Бодхисаттва, ведающий их мысли, поднимал правую руку, цветом подобную золоту, и двигал ею, а подвигав — опускал. И матери не причинял беспокойства. А Брахма Сахапати и другие сыновья богов мира Брахмы понимали: «Бодхисаттва нас отпустил». И они, трижды обойдя Бодхисаттву и мать Бодхисаттвы, удалялись. И Бодхисаттва, обладая памятью и всей полнотой сознания, опускал руку.
Со всех сторон света — восточной, южной, западной, северной, нижней и верхней — приходили, о бхикшу, многие сотни тысяч бодхисаттв, дабы увидеть, почтить Бодхисаттву, побыть рядом с ним, услышать его наставления в Дхарме и совместным пением восславить Дхарму. Им, пришедшим, Бодхисаттва, испустив из тела сияние, создавал источающие сияние троны. Создав же [троны], рассаживал на них бодхисаттв. А убедившись, что они сели, подробно расспрашивал их по поводу их понимания [учения] Махаяны38, [проповедуемого] Бодхисаттвой. И никто иной не мог видеть их, кроме таких же сыновей богов. Таковы причина и условие того, что Бодхисаттва тихой ночью из тела испускал сияние.
А царица Майя, о бхикшу, не ощущала никакой телесной тяжести от Бодхисаттвы, нисшедшего в её чрево, но напротив — лёгкость, мягкость и усладу. И не испытывала никаких исходящих из утробы беспокойств. И не терзали её испепеляющие влечение, отвержение или неведение. И не возникало в её уме суждений, связанных со страстью, разрушением или причинением вреда. И не знала она и не чувствовала ни холода, ни жара, ни голода, ни жажды, ни упадка сил (тамо), ни возбуждения (раджо), ни боли (клеша). И не воспринимались ею неприятные формы, звуки, запахи, прикосновения. И не видела она неблагих снов. И не беспокоили её ни женские фантазии, ни хитрость, ни коварство, ни женские болезни. В это время мать Бодхисаттвы соблюдала пять моральных предписаний39, была добродетельной, стала на путь десяти благих деяний40. И не возникало у матери Бодхисаттвы страсти к какому-либо мужчине, как и у мужчин — к матери Бодхисаттвы. И в великом городе, названном [в честь] Капилы, или ином месте мужчина, женщина, юноша или девушка, одержимые богом, нагом, якшей, гандхарвой41, асуром42, гарудой43 или бхутой44, исцелялись и обретали память, просто увидев мать Бодхисаттвы, нечеловеческие же существа, [их терзавшие,] тут же уходили прочь. А существам, объятым разнообразными болезнями, страдающим от недомоганий, вызванных несовершенным сочетанием ветра (вата), жёлчи (питта), слизи (шлешма), или от болезней глаза, уха, носа, языка, губ, зубов, шеи, горла и щёк, от нарывов на груди, двух видов проказы, обезвоживания, безумия, эпилепсии, лихорадки, нарыва в горле, волдырей, рожистых воспаление, чесотки и других заболеваний, мать Бодхисаттвы возлагала на голову правую руку. И сразу после возложения руки они исцелялись и расходились по своим домам. Также царица Майя предлагала больным существам пучки сорванной с земли травы. И они, получив [эту траву], сразу же выздоравливали. А когда царица Майя смотрела на свой правый бок, то видела Бодхисаттву, нисшедшего в её чрево. Видела она Бодхисаттву так же ясно, как видится лицо в очищенном от загрязнений зеркале. И, видя его, она вновь становилась удовлетворённой, вдохновлённой, радостной, восхищённой, умиротворённой.
Для Бодхисаттвы, нисшедшего во чрево матери, о бхикшу, постоянно, днём и ночью, звучали божественные музыкальные инструменты. И ниспадали, подобно дождю, божественные цветы. Вовремя боги ниспосылали дождь, вовремя веял ветер, вовремя сменялись времена года и созвездия. И царство пребывало в сытости, благоденствии и достатке. И в великом городе, названном [в честь] Капилы, все Шакьи и другие существа ели, пили, наслаждались, играли, приятно проводили время, раздавали дары, свершали благодеяния, словно в праздник полнолуния в начале каждого из сезонов, предавались радостным играм. А царь Шуддходана, принявший обет воздержания, хотя и занимался царскими делами, следовал Дхарме, подобно лесному отшельнику.
В таком теле, о бхикшу, украшенном проявлениями чудесных способностей, пребывал Бодхисаттва, нисшедший во чрево матери. И тут Благодатный сказал достопочтенному Ананде: «Ты, Ананда, увидишь Средоточие сокровищ услаждения Бодхисаттвы, в коем пребывал Бодхисаттва, нисшедший во чрево матери». Ананда ответил: «Я хотел бы увидеть его, о Благодатный, хотел бы его увидеть, о Благословенный!». И Татхагата явил [Средоточие сокровищ] достопочтенному Ананде, повелителю богов Шакре и четырём охранителям мира, а также другим богам и людям. И они, увидев его, стали удовлетворёнными, вдохновлёнными, радостными, восхищёнными, умиротворёнными. И Брахма Сахапати возвратил Средоточие сокровищ услаждения Бодхисаттвы в мир Брахмы, установив там в качестве ступы.
Тут Благодатный вновь обратился к бхикшу: «О бхикшу, Бодхисаттва, на десять месяцев нисшедший во чрево матери, тридцать шесть сотен мириад богов и людей обратил к следованию трём Колесницам45». Об этом сказано так:
23. Бодхисаттва, лучшее из существ, пребывал во чреве матери,
и земля вместе с лесами преобразилась шестью необычными способами46,
изошёл золотой свет, избавивший всех от несчастий,
и собранье богов ликовало: является сокровище Дхармы!
24. Высится великий дворец, украшенный множеством драгоценностей,
в нём герой возвышается, проводник, устранитель препятствий.
Сияет дворец сей, ароматным сандалом дивным наполненный,
каждая карша47 коего стоит трёх тысяч драгоценных каменьев.
25. Расколов тысячи миров на части,
вырос лотос Всесовершенного с каплею благой силы.
На седьмую ночь сие средоточие благой силы явилось в мире Брахмы,
и Брахма, взяв каплю благой силы, поднёс её Бодхисаттве.
26. Нет ни одного существа, вкусившего эту каплю и усладившегося ею,
кроме великого Бодхисаттвы, в кальпу48 Брахмы её вкусившего.
Множество кальп капля благой силы пребывает нетронутой.
Вкусив же её, существо обретает чистоту тела, ума и мудрость.
27. Шакра, Брахма и охранители мира, дабы явить почтенье своё Повелителю,
трижды наведывались к Бодхисаттве.
Поприветствовав и почтив его, слушали превосходную Дхарму,
а затем, почтительно обойдя Бодхисаттву, возвращались, откуда пришли.
28. Приходили и бодхисаттвы из разных миров, желающие постигнуть Дхарму.
Они были видны на тронах сидящими в сияющем средоточии [услаждения].
Услышав же Дхарму совершенной и превосходной колесницы,
они отбывали, произнося мантры, с умами умиротворёнными.
29. Были там и дети, страданиями объятые,
одержимые бхутами, умом помрачённые, обнажённые, грязью покрытые.
И все они, Майю увидев, приходили в себя,
обретали память и по домам расходились.
30. Страдающим от несовершенного сочетания ветра, жёлчи и слизи,
от болезней глаза, уха, ума и тела,
от заболеваний разного рода и происхождения
Майя возлагала на голову руку, и они исцелялись.
31. Либо пучок сорванных с земли трав,
Майя давала больным, и они исцелялись,
становились счастливыми и по домам расходились.
Исцелял же больных царь врачевания, пребывающий в её чреве.
32. И когда Майя смотрела на своё чрево,
она видела Бодхисаттву, во чреве её пребывающего:
как в небе луна окружена звёздами,
так Бодхисаттва украшен признаками Повелителя мира.
33. Ей не докучали ни страсти, ни омрачения, ни неведение.
>Не возникало у неё ни похоти, ни зависти, ни бессердечия.
Ум её пребывал неизменно радостным, удовлетворённым, умиротворённым,
и ни жажды, ни голода, ни холода, ни жары она не испытывала.
34. И сами собой вокруг неё постоянно звучали божественные инструменты,
дождём цветы ниспадали, божественные благоуханные,
боги же, видя людей, а люди — иных существ,
зла и вреда там не чинили друг другу.
35. Существа наслаждались играми, а еда и питьё им сами являлись,
возгласы звучали лишь радостные, а умы пребывали умиротворёнными.
Пыль над землёй не вздымалась, боги вовремя дождь посылали,
травы, цветы и растения целебные вовремя вырастали.
36. В царском дворце семь ночей лился из драгоценностей дождь,
оттого неимущие подбирали их и радостно делились с другими,
и не было там ни одного бедного или страдающего существа,
все были счастливы, словно в небесном саду Нандана.
37. И царь Шакьев, очистительный пост соблюдая,
не занимался делами царства, а постигал Дхарму.
И войдя в священную рощу, он царицу Майю расспрашивал
о благополучии тела, лучшее из существ в себе содержащего.
Здесь заканчивается шестая глава священной Лалитавистары, именуемая «Нисхождение в лоно».