Учения Вималакирти. Глава 3. Быть всем для всех

Третья глава «Учения Вималакирти» буддийского автора Сангхаракшиты

На протяжении последних четырёхсот лет официальная версия Библии имела серьёзное влияние на английский язык. Многие до сих пор чтут то, как она написана.

Быть тем, кто «не ищет своего», а живёт ради «пользы другого» (первое послание апостола Павла к Коринфянам Глава 10. Строфа 24: «Никто не ищи своего, но каждый пользы другого») — это высказывание взято из Нового Завета, из обращения святого апостола Павла к христианам различных городов, которые он посетил в ходе своих странствий. В своих посланиях Павел обращал внимание на проблемы и споры, нередко встречающиеся в ранних христианских общинах. При прочтении Первого послания апостола к Коринфянам создаётся впечатление, что он защищается от некой критики. Словно в оправдание он говорит, что стал слугой каждому, чтобы обратить в свою веру как можно больше людей. Чтобы привлечь интерес евреев, он становился похожим на евреев. Чтобы перевести на свою сторону инаковерующих, он становился инаковерующим. Проще говоря, он объясняет, что «стал в угоду каждому», дабы любыми способами спасти хотя бы единицы из них. Иными словами, его стратегия заключалась в том, чтобы обращаться к любому человеку через его индивидуальные условия и веру. Именно этим качеством обладал Бодхисаттва Вималакирти.

Вторая глава Вималакирти-нирдеши даёт нам представление о том, что он был освобождён благодаря трансцендентной мудрости — объединяя одновременно осознанность и умение освобождать, он являлся знатоком в понимании мыслей и действий живых существ. Зная их сильные и слабые стороны и обладая исключительным красноречием, он учил Дхарме каждого с особым подходом. С непревзойдённой энергией относясь к учению Махаяны, он исполнял свои задачи с великой искусностью. Его поведение было поведением Будд, а превосходный интеллект был подобен океану. Его превозносили, почитали и хвалили все Будды, а также уважали Индра, Брахма и все Локапалы. Чтобы развивать живых существ посредством своего умения в освобождении, он жил в великом городе Вайшали.

Далее в тексте описывается практика Вималакирти шести парамит — шести совершенств Бодхисаттвы: щедрости, нравственности, терпения, силы, медитации и мудрости:

Его состояние было неисчерпаемо, дабы поддерживать бедных и беспомощных. Он соблюдал чистейшую нравственность для того, чтобы оберегать безнравственных. Он сохранял терпение и самоконтроль для того, чтобы примирять существ злых, жестоких, яростных и зверских. Он сиял, чтобы вдохновлять ленивых. Он сохранял концентрацию, осознанность и пребывал в медитации, чтобы поддерживать умственно отсталых. Он достиг твёрдой мудрости, чтобы помогать глупым.

Нам дано чёткое описание его образа жизни:

Он носил белые одежды мирянина, однако жил безгрешно подобно священнослужителю. Он жил в доме, тем не менее, оставался равнодушным к миру желаний, миру чистой формы и миру без форм. У него были сын, жена и служанки, при этом, он всегда сохранял умеренность. Он, будучи окружённый слугами, жил в уединении. Он, обладая украшениями, тем не менее, всегда был обеспечен благоприятными знаками и символами. Хотя казалось, что он просто ест и пьёт, он всегда принимал пищу, вкушая медитацию. Он появлялся на спортивных площадках и в казино, однако его целью всегда являлось развитие тех людей, которые были привязаны к играм и азарту. Он посещал светских неортодоксальных учителей, однако всегда сохранял непоколебимую преданность Будде. Он постиг мирские и трансцендентные науки и эзотерические практики, однако всегда довольствовался очарованием Дхармы. Он вращался во всех кругах общества, тем не менее, был всеми уважаем. Чтобы находиться в согласии с людьми, он общался со взрослыми, старыми и молодыми, но тем не менее, всегда говорил с каждым из них согласно Дхарме. Он участвовал в самых различных делах, однако не интересовался ни выгодой, ни имуществом. Дабы оберегать живых существ и обучать их, он появлялся на перекрёстках и углах улиц и занимался просвещением. Чтобы увести людей от пути Хинаяны и утвердить их на путь Махаяны, он появлялся среди слушателей и учителей Дхармы. Чтобы воспитывать детей, он посещал школы. Чтобы демонстрировать пороки желаний, он даже заходил в публичные дома. Чтобы развивать осознанность у пьющих, он заходил в кабаки.

То есть пока Вималакирти жил в великом городе Вайшали, он встречал и учил каждого человека в соответствии с его уровнем, окружением и условиями. Именно поэтому я бы сказал, что Вималакирти был «в угоду каждому». Такое качество — отношение к людям через понимание каждого из них — известно как упая-каушалья, или «искусные средства», то есть умение освобождения. В Махаяне это качество имеет огромное значение и считается седьмой парамитой, седьмым совершенством Бодхисаттвы, которое необходимо развивать не меньше шести остальных.

Однако почему Буддизм Махаяны придаёт «искусным средствам» такое высокое значение? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно снова рассмотреть историю создания Бодхисаттвой Земли Будды. Нам известно, что Бодхисаттва может чудесным образом создать Чистую Землю, но даже он не может заставить людей остаться на ней, если они не почувствуют себя, как дома. Чистая Земля должна быть создана совместным усилием Бодхисаттв, трудящихся вместе — общиной, воодушевлённой одним идеалом, идеалом наивысшего совершенного Просветления на благо всех живых существ.

Подобным образом, Бодхисаттва, несмотря на искренность и благие намерения, не сможет сильно продвинуться, если он будет подходить к каждому одним и тем же способом или станет общаться с каждым на одном и том же языке; и хуже всего, если он будет говорить с каждым как Бодхисаттва.

По мере того как с течением времени растёт наша осознанность, мы познаём тот факт, что люди в действительности очень отличаются друг от друга. У каждого своя история, своя физическая подготовка. Каждый смотрит на всё происходящее по-своему, у каждого индивидуальное видение мира. Мы живём в разных условиях, преследуем разные интересы и занимается различными делами. У нас разные вкусы и предрассудки и даже разные добродетели.

Чтобы быть эффективным — поскольку неэффективный Бодхисаттва не является Бодхисаттвой вовсе — Бодхисаттве нужно принимать все вышеперечисленные факторы во внимание. Чтобы общаться с людьми, вам нужно говорить с ним на их языке, буквально и образно. Более того, чтобы иметь возможность с ними общаться, прежде всего, вам необходимо установить с ними контакт. И чтобы это сделать, вам необходимо стать одним из них. Вам необходимо стать «каждому в угоду».

Уступая лишь Будде, Вималакирти является в Буддизме Махаяны самым великим примером такого качества. Он предстаёт дельцом перед дельцами; государственным служащим перед чиновниками; воином перед воинами. И прежде всего, он предстает мирянином перед мирянами. Однако положение Вималакирти в качестве мирянина привело к определённым недоразумениям, которые мы рассмотрим позже. В действительности он, конечно, сильно отличается от других людей; ведь он —продвинутый Бодхисаттва. Но он совсем не заостряет на этом внимание и громко не заявляет об этом. Он не оглашает людям, что является продвинутым Бодхисаттвой и что носит одежды Бодхисаттвы. Ему не нужно постоянно являться, кивая своими тремя головами или размахивая четырьмя руками, хотя именно этого зачастую люди и ожидают. Они полагают, что продвинутый священнослужитель должен представать перед ними поразительным, странным или даже мистическим способом.

Много лет назад в Калькутте я познакомился с одной религиозной жительницей Бенгалии. Однажды женщина рассказала мне, как будучи совсем юной, в возрасте семи или восьми лет, она с мамой побывала на встрече со Святой Матерью, Сарадой Деви. Сарада Деви была супругой знаменитого бенгальского мистика Шри Рамакришны. Она пережила его на много лет и считалась духовно продвинутой личностью. Мама сказала девочке, что они увидят настоящую деви. На хинди «деви» переводится как «госпожа», но это слово может употребляться как «богиня» или «духовная женщина». Поэтому её дочь была очень взволнованна. Она много слышала и читала о деви, но до этого момента видела их изображения только в храмах. Теперь же она собиралась познать настоящую богиню — огромное, огнедышащее создание или, как минимум, восьмирукую фигуру. Когда они вернулись домой после визита, девочка стала горько жаловаться матери. Она произнесла: «Ты сказала мне, что мы идём увидеть настоящую богиню! Однако всё, что мы увидели, - это всего лишь низенькая старушка в белом сари».

Подобно этой маленькой девочке, мы зачастую не можем принять тот факт, что высоко духовный человек может выглядеть, как все остальные люди. Однако Бодхисаттва именно таким и предстает. Он одновременно не заявляет, что отличается от других людей, и не утверждает, что подобен остальным. Он ведёт себя «не как все» ненамеренно. Он ведёт себя подобно либеральному христианскому священнику, который по пути в местный паб снимает свой пасторский воротник, чтобы сойти за своего. Бодхисаттва не разгуливает по городу, настоятельно убеждая жителей в своей схожести со всеми людьми. Бодхисаттва просто остаётся собой. С одной стороны, он не ведёт себя намеренно неким характерным лишь для Бодхистаттв образом, а с другой стороны, он не притворяется обычным человеком. Он обычный, и в тоже время, он — Бодхисаттва. Он лишь является самим собой. И поскольку он является самим собой, он подходит к людям и общается с ними абсолютно естественно и легко.

Бодхисаттва не использует особые способности — пускай даже упаю-каушалью, которую Турман перевёл как «техника освобождения». В своих записях Турман пишет, что он выбрал слово «техника» в приоритет более привычным «метод» или «способ», потому что оно имеет более сильный подтекст действенности внутри нашего технократического мира. Пусть так, но меня не покидает мысль: а правильно ли здесь подразумевается слово «действенность»? Ведь в этом случае можно подумать, что у Бодхисаттвы есть некий козырь в рукаве, словно он пытается обрести друзей и влиять на людей каким-то скользким и искусственным способом. Даже слова «метод» и «способ» имеют, в некоторой степени, похожий подтекст.

Однако упая-каушалья — это, в первую очередь, умение быть среди людей, умение им сострадать, умение их воодушевлять быть открытыми. Именно поэтому Махаяна придаёт такое важное значение «искусным средствам». Хинаяна не делает подобного ударения на искусных средствах: термин «упая-каушалья», насколько мне известно, встречается лишь раз в Палийском каноне и имеет значение обычной уловки. Также мы можем наблюдать, как Будда практикует эту добродетель, например, как в случае с Кишой Готами, которая до Махаяны имела другое название.

Согласно Махаяне, термин «искусные средства» имеет более широкое значение, чем просто вести себя так, чтобы люди были с тобой открыты. Это понятие может даже включать в себя такие действия, которые могут казаться аморальными, но, на самом деле, являются высоконравственными, согласно подразумеваемой мотивации. В действительности, такие действия преимущественно и являются примером упаи-каушальи, поскольку именно они показывают, как продвинутый практик может совершать якобы аморальный поступок ради достижения духовной цели. Конечно же, мы не берём во внимание суждения третьих лиц, которые могут увидеть это со стороны. Упая-каушалья искусно действует именно на того, на кого он направлен. Ежели Бодхисаттва достигает результат под видом аморального поступка, это как раз и говорит о совершенной степени владения искусными средствами.

Однако Бодхисаттва должен принимать во внимание всех живых существ, находящихся вокруг, поэтому ему необходимо продумывать возможные последствия своих искусных средств в отношении наблюдателей. Всё просчитав, он может совершить якобы аморальный поступок ради блага того, на кого он направлен, или же он может его не совершать. Но что бы он ни сделал — это будут искусные средства. Он может с помощью своих сверхъестественных сил сделать этот поступок невидимым для тех, кто к нему прямо не относится.

В притче о горящем доме из Сутры Белого Лотоса мы обнаруживаем, как Будда обдумывает своё объяснение детям, почему вместо трёх обещанных повозок он даст им только одну, в то время как он заведомо знал об этом. Ему следовало истолковать, почему он всё-таки не солгал им. Причина, по которой ему нужно объясниться, состоит в том, что термин «упая-каушалья» во времена создания Сутры Белого лотоса имел двойственное значение. Вполне возможно, что тот определённый термин Махаяны (техника освобождения) ещё не был полностью утверждён. Это лишь теория, но точно известен тот факт, что Будда в этой притче прекрасно осознаёт, как его искусное средство может быть принято в качестве обычной уловки. Но по итогу, термин «упая-каушалья» приобрёл значение «искусные средства» в чисто духовном смысле.

Некоторые используют это понятие в качестве рационализации неопытного (неискусного) поведения, но этого нужно избегать. Нам следует использовать термин «упая-каушалья», только когда мы говорим об упае-каушалье, а не когда мы рассказываем о наших собственных слабостях или ошибках. Например, во время спора вы на кого-то злитесь, выходите из себя и позже говорите: «Я уверен, что это пошло ему на пользу. Это было всего лишь моё «искусное средство». В действительности, вы обманываете себя. Нам следует быть осторожными и не использовать выражение «искусные средства» в качестве эвфемизма, прикрывающего коварное поведение; это обесценивает всю его суть.

Очень часто ученики подобным образом объясняют сомнительные поступки своих духовных учителей и настаивают на том, что сомнительное поведение их так называемого учителя должно быть истолковано как его «искусные средства». Скорее всего, они так говорят, поскольку хотят сохранить свою «веру» в учителя. Они говорят: «Он не мог находиться в гневе», - потому что им необходимо верить в отсутствие гнева в их учителе. Можно заметить, в особенности среди западных последователей Тибетского Буддизма, такую суровую убеждённость (ведь верой это назвать нельзя) в честность их учителей, которую они просто не готовы ставить под вопрос или анализировать.

Традиционно Буддизм Махаяны утверждает, что практика искусных средств первоначально имеет три составляющие: в первую очередь, четыре самграха-васту, или «элемента перехода»; во-вторых, четыре пратисамвиды, или «аналитических знания»; в-третьих, дхарани, или «магическая формула». Мы рассмотрим каждую из этих составляющих и попытаемся разобраться в сути искусных средств.

«Элементы перехода» - это традиционный перевод, однако Турман предложил альтернативу, более подходящую самому термину «средства объединения». Здесь под объединением подразумевается объединение духовной общины, или, по толкованию Турмана, «четыре способа, посредством которых Бодхисаттва создаёт группу людей, объединённую общей целью практики Дхармы». Смысл заключается в том, что Бодхисаттва использует искусные средства не ради индивидуального Просветления каждого отдельного человека, а ради того, чтобы перевести людей на такой уровень сознания, в котором они вместе будут строить Землю Будды на благо всех живых существ.

Первое средство объединения, являющееся основой Буддийских добродетелей, — это дана, или даяние. Удивительно наблюдать тот факт, что дана является частью седьмой парамиты; хотя дана — это целая первая парамита. Тем не менее, она здесь имеет свою определённую функцию. В этом контексте дана предстает как средство установления позитивного контакта между людьми, средство создания духовной дружбы и средство помощи для формирования духовной общины.

Нам привычно думать о дане с практичной точки зрения: мы стремимся давать людям что-то, потому что им это нужно. Однако дана является чем-то другим, по крайней мере, она не имеет такого узкого и практичного смысла. Вы даёте людям определённые вещи, потому что вы им симпатизируете, потому что вы хотите установить с ними духовную дружбу, потому что вы хотите вместе с ними создать духовную общину. Конечно, вы даёте не ради того, чтобы получить какие-то конкретные результаты, заранее высчитывая их у себя в голове, подобно роботу.

Даяние — это полностью естественный и непринужденный процесс. Преподнося подарок, вы показываете значимость, доброжелательное чувство и особую заботу по отношению к тому, кому вы что-либо дарите. Даяние, в действительности, - это форма коммуникации.

Можно даже утверждать, что постоянный обмен дарами между членами духовной общины является её характерной чертой. Обмен дарами усиливает духовную общину. И это естественное выражение жизни духовной общины. Эти подарки ни к чему не обязывают. Вы абсолютно естественным образом желаете совершать даяние, которое имеет олицетворение в виде подарков.

Второе средство объединения, знакомое всем буддистам как качество, надлежащее развитию, — прия-вадита, или прия-вакана. Является частью Совершенной Речи, третьей ветви Благородного Восьмеричного Пути. Термин «прия» также можно толковать как «нежный», «приятный» или «славный».

Бодхисаттва устанавливает контакт с людьми, общаясь с ними в доброй манере. Следовательно, приятная речь будет являться правилом духовной общины — среди тех, кто занимается строительством Земли Будды.

Бодхисаттва не испытывает никакого неудобства, давая понять другим, что они ему приятны или они ему нравятся. Он совершенно спокойно может сказать в лицо другим людям — если у них сомнения — что они ему нравятся. Ведь некоторым людям трудно принимать тот факт, что они кому-то действительно могут нравиться. Для них это вполне может оказаться шоком.

Однако здесь важно понимать, что в действительности подразумевается под приятной речью. Это вовсе не означает, что вам необходимо обращаться к каждому, как «дорогой» или «дорогая». В принципе, в этом нет ничего плохого, но однажды я услышал отрывок из какой-то радиодрамы, где американский персонаж сказал: «Я убью тебя прямо сейчас, дорогая».

Обычно слово «прия» означает «любовь» или «привязанность» в самом обычном смысле. Тем менее, здесь прия-вадита практикуется Бодхисаттвой как средство помощи построения духовной общины, как часть седьмой парамиты, упаи. А парамита, которая предшествует упае — это праджня, или мудрость. То есть для Бодхисаттвы, «любящая речь» — это выражение трансцендентной мудрости. И любовь, выраженная Бодхисаттвой посредством своих уст, не является любовью в обычном смысле этого слова. Это не обычная человеческая привязанность или дружелюбие. Это не сексуальная привязанность, сентиментальность или тупо стадный инстинкт. В этом смысле, любовь есть выражение Духовной Проницательности, выражение радостного осознания Бодхисаттвой духовного потенциала людей.

Третье средство объединения — это артха-карья. «Артха-карья» можно перевести как «благотворительность», то есть совершение таких дел, которые пойдут на благо другим — буквально, «творение блага». Это ни в коем случае не подразумевает, что Бодхисаттва — это некий благодетель человечества, который решает за других, что для них будет лучше.

Обратимся же к контексту. Артха-карья выходит за пределы обычного «труда ради пользы» в привычном мирском смысле. Артха-карья означает делать всё, что может духовно развивать людей; всё, что может помочь им достичь более высокого и по итогу высочайшего существования и сознания. Бодхисаттва практикует благотворительность, делясь с людьми своим собственным опытом Дхармы, делясь с ними собой. Такой путь обучения Дхармы отличается от того, как обычно учат истории или математике. И суть здесь не в передаче информации, хотя это может и происходить. Бодхисаттва учит людей, воодушевляя их к росту и развитию. И есть такое мнение, что вдохновение — это самый важный фактор во всей духовной жизни. Пускай у вас будет вся необходимая информация, пускай у вас будут все условия и возможности, но если у вас отсутствует вдохновение, то вы вряд ли далёко пойдёте. Именно поэтому Бодхисаттва дарит благо людям, воодушевляя их, разжигая в них огонь; отдавая им позитив, творчество, волнение и абсолютное приключение духовной жизни. Бодхисаттва подобен свече, зажигающей тысячи других свечей — после чего, они уже горят сами по себе. Однако на этом ничего не заканчивается, ведь эти тысячи свечей, в свою очередь, зажигают тысячи других свечей.

Четвёртое средство объединения - это саманартхата, или приведение примера. Другими словами, учение Бодхисаттвы полностью отражается на его поведении. Его учение — Дхарма — и его поведение являются примером его учения. Иначе говоря, Бодхисаттва практикует, что проповедует Бодхисаттва, —он сам есть олицетворение всех тех качеств, которые побуждает развивать. Он воодушевляет людей вести духовный образ жизни, поскольку он сам воодушевлён.

И здесь возникает определённая трудность — не сколько для Бодхисаттвы, сколько для нас — тех, кто всё ещё пытается стать Бодхисаттвой. Пускай у нас есть представление об идеале, о духовном совершенстве, даже о Земле Будды, проблема в том, что мы не можем претворить это в жизнь. Честно говоря, мы очень и очень далеки от претворения вышеперечисленного в наших жизнях. Мы можем верить, мы можем быть воодушевлены, но нам очень сложно стать примером.

Так мы подходим к самой знаменитой границе между Путём Представления и Путём Делания (Трансформации). Однако это различие — между нашим представлением и нашими возможностями жить согласно этому видению — не должно мешать нам налаживать контакт с этим представлением. Ведь всё, с чем нам нужно установить контакт, да и всё, с чем мы можем его установить, — это мы сами. А как это сделать? Да очень просто — будьте максимально честными.

Мы можем спокойно говорить о наших представлениях и о наших усилиях изменить себя, согласно этим представлениям. Мы можем радоваться нашим успехам, и если необходимо, признавать неудачи. Не стоит бояться жить в правде, не стоит бояться быть честным. Не нужно что-то скрывать из-за того, что наша практика «недостаточно хороша». В любом случае, в буддийском представлении нет места для какой-то конечной цели. Напротив, есть представление о постоянном изменении, вечно возрастающей творческой способности, не имеющей никаких ощутимых ограничений.

Именно это мы претворяем, когда ищем пример нашему представлению. Приведение примера не значит олицетворять определённую неподвижную точку духовного развития, даже зная, как высоко эта точка может находиться. Приведение примера означает олицетворять сам процесс духовного развития, неважно насколько он ограниченный. Что из этого следует уяснить? Какой бы уровень развития ни был достигнут нами, важны дальнейшие усилия, которые мы прикладываем к собственной эволюции.

Четыре пратисамвиды — это вторая группа качеств, присутствующих в практике искусных средств. Подобно самграха-васту, эти практики были также принесены в Махаяну из Хинаяны, и в свою очередь, были переделаны на более альтруистичную манеру Махаяны.

«Знания» - это не очень приемлемый перевод, поскольку одна из этих четырёх составляющих и вовсе знанием не является (даже в самом обычном смысле), а «безошибочные проникновения» — другой часто используемый перевод — тоже особого света не проливает. Поэтому нам следует подробнее разобраться в сути пратисамвид.

Нам не следует слишком серьёзно воспринимать этот перевод, так как другим вариантом будет «аналитическое знание о принципах». Оно заключается в осознании истины или сущности вещей независимо от каких-либо слов или концептуальных формулировок. Однако это возможно, если человек выходит за рамки слов и концептуальных формулировок, если человек непосредственно находится в личном контакте с истиной или сущностью вещей.

Согласно Дашабхумика-сутре, дхарма-пратисамвид включает в себя знание того, как различные пути буддийских ян соединяются вместе. Первоначально, яны — это представления об Учениях Будды в согласии с нуждами разных типов людей; другими словами, яны — это и есть искусные средства. В конце концов, они все вместе сливаются в одну яну, поскольку они направлены на общую цель — духовное развитие индивидуума. Чем больше развиваются индивидуумы, тем больше они осознают единство между собой; и чем больше они осознают единство между собой, тем больше они осознают, что следуют одному и тому же пути. Такова суть экаяны — «одного пути» — одного из основных учений другого важного писания Махаяны, Сутры Белого Лотоса.

Может показаться, что осознание истины и сущности вещей является самым важным достижением для Бодхисаттвы. Но для Бодхисаттвы этого недостаточно.

Четыре аналитических знания являются частью седьмой парамиты — совершенства искусных средств, поэтому Бодхисаттва захочет истолковать истину или сущность о вещах другим людям, ради их собственного роста и развития. А если вы захотите что-либо истолковать, вам понадобятся инструменты для истолкования. Для начала необходим простой целесообразный каркас. В буддизме роль каркаса выполняют такие концептуальные формулировки Учения как Четыре Благородные Истины, Благородный Восьмеричный Путь, Пять Сверхъестественных (Духовных) Способностей и так далее. Другими словами, такой каркас состоит из философии буддизма. (Также сюда входят различные чудеса, создаваемые Бодхисаттвой, но пока нам не нужно сильно обращать на это внимание).

Следовательно, артха-пратисамвид заключается в знании концептуальных формулировок не только ради самого знания Учений, а в знании как средстве истолкования истины или сущности вещей, как средстве для толкования духовных ценностей.

Может показаться странным, что Бодхистаттва должен обладать знанием о происхождении и образовании слов. Но всё не так просто.

Мы знаем, что для Боддхисаттвы знание истины и сущности вещей недостаточно. Мы знаем, что Бодхисаттва хочет устанавливать контакт, и поэтому ему необходимо «аналитическое знание значения», иными словами, знание значения концептуальных формулировок учения. Но даже этого недостаточно. Бодхисаттве необходимо уметь устно выражать своё понимание этих концептуальных формулировок — и именно поэтому ему необходимо знать точное значение слов, которые он произносит.

Очень часто наше общение ограничено неопределённостью значений используемых нами слов. Мы стремится использовать лишь ограниченное число выражений, постоянное повторение которых стирает всякий заложенный в них смысл. Шаблонная речь слабо отличается от хрюканья или визжания. Следовательно, нам нужно знать значение слов, а не только находить их посредством использования словаря (хотя и этого не следует избегать). Так же, как представления должны соотноситься с реальным опытом, который они создают, так и слова должны соотноситься с представлениями, которые они выражают. И именно из этого первоначально складывается аналитическое знание этимологии Бодхисаттв.

Слова не могут ввести его в заблуждение. Слова не могут его отвлечь. Слова не могут его запутать. Он использует слова, чтобы выражать чистые представления, подобно тому, как он использует представления, чтобы создавать духовный опыт, духовные реалии.

Нирукти-пратисамвид также включает в себя такие знания, как лингвистика, ораторство и литературное сочинение — знания, которые традиционно ассоциируются с личностью Манджушри, или Манджугхоши, имеющего звание Бодхисаттва Мудрости. В действительности, он является олицетворением все четырёх аналитических знаний. Колофон Манджугхоши Стути Садханы заканчивается такими словами: «И пускай посредством этой практики все живые существа обретут силу в джняне четырёх пратисамвид». Вряд ли у нас получилось бы осознать ещё большую важность четырёх пратисамвид относительно практики Бодхисаттвой искусных средств.

Пускай у вас есть личный опыт истины и сущности вещей, хотя бы в некоторой степени. Пускай в вашем сознании ясно установлены концептуальные формулировки этого опыта. Пускай у вас есть слова, которыми можно выразить эти концептуальные формулировки. Однако и этого недостаточно.

Есть ещё кое-что, необходимое для эффективного общения, — храбрость. Недостаточно лишь знать слова. Вам нужно их вовремя подобрать и быть достаточно храбрым, чтобы их сказать. Вам нужны отвага, быстрота и сообразительность. Что слова, что отвага бесполезны, если вы скажите их на неделю, день или даже час позже. И здесь нам может мешать плохая память, чтобы найти подходящие слова. Однако в большинстве случаев нам мешает именно нехватка уверенности в самих себе и в том, что мы желаем сообщить. Поэтому Бодхисаттва практикует эту часть упая-парамиты, «аналитическое знание храбрости»: иными словами, практикует храбрость говорить тогда, когда это необходимо.

Интересно, наверное, наблюдать очевидный контраст между практикой пратисамвид Бодхисаттвой и нашими собственными усилиями в этой сфере. Такое наблюдение может иметь отрезвляющий эффект. Для начала, большинство из нас имеет мало или вообще не имеет никакого опыта истины или сущности вещей. А наши концептуальные формулировки, наши мысли — часто не более чем размытые, запутанные и несистематичные идеи. Поверх этого, наша речевая способность вполне может быть слабой, неадекватной, неуклюжей и запоздалой. И наконец, нам часто не хватает речевой храбрости и отваги — лишь за исключением тех случаев, когда мы пребываем в невежестве относительно сказанного. Поэтому неудивительно, что нам трудно общаться.

К моему разочарованию, такие недостатки можно обнаружить там, где меньше всего стоило их ожидать: на обратной стороне обложек переводов Вималакирти-нирдеши (Чарльза Люка и Роберта Тармена). Обе аннотации приводят к серьёзным недоразумениям относительно социального статуса Вималакирти в качестве мирянина. Аннотация к переводу Люка гласит, что этот текст «очень подходит западным буддийским студентам, поскольку он показывает, какой практике может следовать мирянин». Когда я впервые увидел это предложение, я не поверил своим глазам. Является ли возможность учить Дхарме таких Архатов, как Шарипутра и Маха-Маудгальяяна и таких Бодхисаттв, как Майтрея, частью практики, которой «может следовать мирянин»? Телепортировать тридцать две тысячи львиных тронов из далёкой Земли Будды и уместить все эти троны в маленьком доме — это ли часть практики, которой «может следовать мирянин»? Вималакирти рассуждает о Мудрости и Сострадании с Манджушри, разворачивает перед глазами другие вселенные, испускает золотого Бодхисаттву и телепортирует тысячи существ в обитель Будды. И это всё — часть той практики, которой «может следовать мирянин»? Можно хорошенько пофантазировать — что это за мирянин был в голове у автора этой аннотации.

Однако на задней обложке перевода Турмана дела обстоят не лучше. Помимо прочего, мы можем прочитать следующее: «Суть сказанного Вималакирти особенно подходит для нашего времени, ведь он был мирским человеком (человеком от мира сего), не монахом и не святым». Предположить, что суть сказанного Вималакирти подходит для нашего времени — это точный знак того, что произошло недоразумение и кто-то чего-то недопонял.

И даже в этих двух коротких предложениях настолько много путаницы, что даже сложно определить, откуда лучше начать распутывать. Первое предложение гласит, что Вималакирти-нирдеша «показывает, какой практике может следовать мирянин»; второе же утверждает, что Вималакирти «был человеком от мира сего». Аргументами таких суждений, по-видимому, является следующее.

Вималакирти был мирянином. То есть Вималакирти был человеком мирским, от мира сего. Следовательно, учение Вималакирти показывает практику, «которой может следовать мирянин». Стало быть, суть сказанного Вималакирти «подходит для нашего времени». Однако, дело в том, что Вималакирти не был мирянином. Вималакирти жил подобно мирянину, казался мирянином, но это было лишь проявлением его искусных средств. А в действительности, он был продвинутым Бодхисаттвой.

Процитируем само писание: «Он носил белые одежды мирянина, однако жил безгрешно подобно священнослужителю. Он жил в доме, тем не менее оставался оставался равнодушным к миру желаний, миру чистой формы и миру без форм. У него были сын, жена и служанки, тем не менее, он всегда сохранял умеренность. Будучи окружённый слугами, он, тем не менее, жил в уединении».

Теперь легко догадаться, откуда возникли подобные недоразумения. Писатели аннотаций особо не думали о значении, написанных ими слов. Они не осознавали, что слова «мирянин» или «человек от мира сего» имеют схожие значения. Вималакирти был мирянином лишь чисто в формальном смысле этого слова, а на деле он полностью отличался от обычных людей — от людей, которые, например, могут купить и прочитать перевод Вималакирти-нирдеши.

Утверждать, что учение Вималакирти показывает практику «которой может следовать мирянин», значит, намекать на то, что простой обыватель, желающий практиковать духовный образ жизни, ничем не должен жертвовать. Он или она могут спокойно продолжать жить у себя дома со своим партнёром, детьми, собакой, котом, смотреть телевизор, работать, кататься на машине и оплачивать ипотеку. Главная проблема и недоразумение здесь — это ошибочное мнение, что вам нет необходимости меняться. Согласно этому суждению, вы можете практиковать самое совершенное учение Махаяны, ничем при этом не жертвуя, ничего при этом не меняя. Согласно этому мнению, вы можете практиковать совершенное учение, не выходя из дома, как простой обыватель, «человек от мира сего». Спрашивается почему? Да потому что Вималакирти якобы был простым обывателем, «человеком от мира сего»...

Однако само учение Вималакирти для «мирян» имело противоположный смысл. Как мы уже знаем, он использовал возможность поговорить с большой толпой мирян, притворившись больным — что было его искусным средством — и тысячи людей пришли к нему справиться о его здоровье. Согласно писанию, на встрече присутствовали король, государственные уполномоченные, лорды, юноши и девушки, горожане и крестьяне, аристократы и дельцы – все слои обычного общества. И Вималакирти не сказал, что им надо сидеть дома и жить, как жили. Вместо этого он бьёт в самое сердце, он указывает на то, что большинство никогда не захочет отпустить – на их физическое тело. Отказ от физического тела значит смерть; значит потерю всех тех удовольствий, которые познаются через органы чувств.

К концу второй главы, Вималакирти вещает:

«Друзья, это тело так недолговечно, хрупко, неуверенно и слабо. Оно иллюзорно, бренно, скоротечно, полно боли, болезней и перемен. Поэтому, друзья мои, поскольку это тело является прибежищем многих болезней, мудрецы не полагаются на него. Это тело, подобное шарику пены, не в состоянии вынести никакого давления. Оно подобно водяному пузырьку, который вот-вот лопнет. Оно подобно миражу, рождённому из аппетита страстей. Оно подобно банановому дереву, полому внутри. Увы! Это тело подобно машине, скоплению костей и сухожилий. Оно подобно магической иллюзии, состоящей из искажений. Оно подобно сну, будучи нереальным представлением. Оно подобно отражению, будучи образом прошлых действий. Оно подобно эху, будучи зависимым от условий. Оно подобно облаку, будучи склонным к бурности и распаду. Оно подобно вспышке молнии, будучи непостоянным и разлагающимся каждую секунду. Тела нет, хотя оно является продуктом множества условий.

Это тело бездеятельно, как земля; самоотверженно, как вода; безжизненно, как огонь; безлико, как ветер; и нематериально, как пространство. Это тело нереально, будучи сочетанием четырёх основных элементов. Оно - пустота, не существующая самостоятельно и не имеющая самообладания. Оно неодушевленно, подобно траве, деревьям, стенам, комьям земли и галлюцинациям. Оно неразумно, будучи управляемым подобно мельнице. Оно грязно, будучи скоплением гноя и экскрементов. Оно лживо, будучи однажды сломанным и уничтоженным, вместо того, чтобы быть освещенным. Оно страдает от ста четырёх заболеваний. Оно подобно древнему колодцу, сокрушённому старостью. Его продолжительность неизвестна - известен лишь его исход в смерти. Это тело - комбинация совокупностей, элементов и чувств, соизмеримых с убийцами, ядовитыми змеями и пустыми городами.

Таким образом, вы должны быть отвращены этим телом. Вам следует отказаться от него и пробудить в себе восхищение телу Татхагаты».

---

Так Вималакрити сказал о нашем смертном человеческом теле. А теперь услышим его слова о другом теле, об олицетворении высшего духовного идеала:

«Друзья, тело Татхагаты - это тело Дхармы, рождённое величественным духовным знанием. Тело Татхагаты рождено бесчисленным количеством заслуг и мудрости. Оно рождено нравственностью, медитацией, мудростью, освобождением, знанием и представлением освобождения. Оно рождено любовью, состраданием, радостью и беспристрастностью. Оно рождено щедростью, дисциплиной и самоконтролем. Оно рождено путем десяти добродетелей. Оно рождено терпением и добротой. Оно рождено корнем добродетели, произошедшей из твёрдых усилий. Оно рождено концентрацией, освобождением, медитацией и созерцанием. Оно рождено обучением, мудростью и техникой освобождения. Оно рождено тридцатью семью поддержками к освобождению. Оно рождено умственным покоем и трансцендентным анализом. Оно рождено десятью способностями, четырьмя бесстрашиями и восемнадцатью сверхъестественными качествами. Оно рождено всей трансцендентностью. Оно рождено наукой и сверхзнаниями. Оно рождено отказом от всех злых качеств и собранием всех добрых качеств. Оно рождено реальностью. Оно рождено осознанным пониманием.

Друзья, тело Татхагаты рождено бесчисленными благими делами. К такому телу вы должны направить ваши устремления, дабы устранить болезни, вызванные страстями всех живых существ. Вам следует породить дух непревзойдённого, совершенного просветления».

Вот, на самом деле, суть совета, который дал Вималакирти мирянам. Не очень-то похоже на призыв пойти домой и лечь на диван. Мирянин Вималакирти не может быть примером для членов Сангхи, будь в ней один или все монахи сразу, по одной простой причине: Вималакирти — это полностью Просветлённый Бодхисаттва, который просто кажется, посредством своих искусных средств, домохозяином.

И перед тем, как вы сможете вести себя подобно Вималакирти, вам необходимо стать Буддой. Его образ жизни лишь может быть примером, поскольку показывает, как можно следовать духовному пути при определённых условиях. Тем не менее, приверженность этому Пути должна предшествовать пониманию, как следует по нему идти надлежащим образом. Другими словами, приверженность должна предшествовать (превосходить по значимости) сам образ жизни. Вы не сможете походить на Вималакирти, живя просто как обыватель. Потому что Вималакирти не был просто обывателем. Ведь его образ жизни не был тем, что характеризовало его — его духовное достижение. Так что, если вы захотите походить на Вималакирти, нужно обрести его духовное достижение.

Согласно Палийским писаниям, Будда начал свой путь обычным человеком, который обрёл Просветление своими собственными усилиями. Поэтому и мы можем идти по следам Будды, даже если мы делаем не всё, что делал он. А идти по пути Будды, в свою очередь, означает достичь Просветления. Однако Вималакирти представлен нам как уже состоявшийся Будда. Его человеческая жизнь представляет собой не усилие к достижению Просветления, а подход Будды к другим человеческим существам через искусные средства. Вималакирти может вести себя так, что его поведение покажется нам очень нравственным. Но ведёт он себя так не для того, чтобы достичь Буддства, а только потому, что он уже его достиг. И его поведение выступает в качестве искусных средств.

Так что, если мы всё же захотим походить на Вималакирти, то нам следует, подобно ему, использовать искусные средства; а чтобы использовать искусные средства, нам сначала необходимо достичь Буддства. Короче говоря, походить на Вималакирти значит полностью измениться сообразно его сущности. Поэтому нельзя делать то, что делает Вималакирти, не будучи Вималакирти, то есть не будучи Буддой.

Согласно Махаяне, искусные средства — это выражение Просветления, которое далеко не каждый может претворить. Какой вывод, наблюдая пример Вималакирти, мы можем вынести: такой, что приверженность практике — усилие к Просветлению — это первичное, а образ жизнь — это вторичное. Образ жизнь монаха или монахини не даёт вам автоматически духовного роста, также как и образ жизни мирянина не создаёт вам помех для духовного пути.

Я ни в коем случае не утверждаю, что образ жизни маловажен; образ жизни должен быть выражением приверженности к духовной практике и опорой для неё. Так считается с точки зрения Буддизма.

В истории Буддизма есть такое часто повторяющееся явление: когда почитание буддистов, ведущих монашеский образ жизни, превосходит почитание буддистов, ведущих образ жизни мирянина — даже несмотря на их глубокую приверженность Дхарме. В Тибетской традиции практики и учителя Дхармы ведут разные образы жизни: некоторые из них следуют образу жизни мирянина, другие же — монашескому. Например, Марпа, учитель Миларепы, был женатым домохозяином; Гампопа, ученик Миларепы, был монахом; сам же Миларепа был странствующим йогином. В Ваджраяне нет такого различения между практиками-монахами и практиками- мирянами, какое можно наблюдать в Хинаяне и, в некоторой степени, в Махаяне.

Практика Учения и достижение плодов практики не обязательно должны зависеть от ведения определённого образа жизни. Некоторые ныне живущие и знаменитые ламы школы Ньингма являются женатыми. Последователи же школы Гелугпа соблюдает исконно монашеский образ жизни. В Западной Буддийской Системе мы также считаем, что приверженность практике первична, образ жизни вторичен. Поэтому мы тоже особо не заостряем внимание на различии монахов и мирян.

Теперь мы подошли к третьему аспекту искусных средств, практикуемому Бодхисаттвой. В обычном понимании, дхарани — это защитная мантра, или нечто, что вскоре станет мантрой.

Исторически сложилось, что мантры — это эволюционное продолжение дхарани. Дхарани обычно намного длиннее — некоторые простираются на страницы, и их абстрактное содержание достаточно обширно. Мантры, в противоположность, практически всегда короткие, часто имеют минимум абстрактного содержания и обычно привязаны к определённому Будде или Бодхисаттве.

По-видимому, дхарани использовались чисто магическим образом, в то время как мантры часто повторяются в качестве помощи для концентрации, то есть становятся частью медитативной практики. У дхарани есть некая магическая сила, которая приносит результаты. Обычно дхарани даётся Бодхисаттве дружелюбным божеством, и суть дхарани заключается в защите Бодхисаттвы от любой опасности, которая может встать у него на пути.

Существует причина, по которой нам не стоит принимать это традиционное объяснение буквально. Говоря в общих чертах, мы можем воспринимать дхарани как прикосновение к магии, прикосновение к непостижимому, намек на что-то, находящееся за пределами слов, за пределами мыслей. Поскольку «духовный опыт» происходит внутри двойственного объектно-субъектного каркаса, дхарани даёт прикосновение к чему-то, находящему за пределами духовного опыта. И такое прикосновение магии необходимо Бодхисаттве для практики искусных средств.

Этот вид искусных средств менее доступный, чем остальные; использование дхарани в качестве искусных средств — это мистическое и утончённое дело, и нужно действительно быть Бодхисаттвой, чтобы понять, как оно работает.

Все способы практики искусных средств, которые мы рассмотрели, являются специфическими аспектами взаимодействия Бодхисаттвы с другими людьми. Однако, практика искусных средств намного шире, чем те аспекты, которые мы рассмотрели. В действительности, вся Дхарма — это величайшее искусное средство. И мы можем называть Дхармой всё, что помогает нам расти, всё, что способствует нашему духовному развитию. Но даже Дхарма в качестве искусных средств не может быть выражена в теории. Вы не найдёте её в книгах. Искусное средство становится искусным средством только тогда, когда оно практикуется, когда претворяется в жизнь.

Поэтому, если мы хотим, чтобы открытие истины о сути вещей, принадлежащее Будде, стало более известным и распространялось шире, нам самим необходимо стать искусными средствами. Нам необходимо показать наше представление о том, кем мужчины и женщины могут стать, и приложить максимум усилий, чтобы изменить самих себя в свете этого представления.

Если мы щедры и открыты людям; если мы говорим с ними добрым и любящим тоном; если мы воодушевляем их, даря им искру; и если мы показываем, что мы сами, как минимум, прикладываем усилия к эволюции, то только тогда мы практикуем искусные средства.

Если у нас есть некоторый опыт истины и сущности вещей; если мы здраво рассуждаем; если мы выражаем себя адекватно; если мы полны храбрости и уверенности в себе, только тогда мы сможем поделиться нашим представлением с другими.

Прежде всего, наши действия и речь нуждаются в неуловимом прикосновении магии, прикосновении непостижимого, прикосновении того, что за пределами слов. Тогда и только тогда мы воистину сможем стать теми, «кто есть в угоду каждому».

перевод с английского Мурад Ужахов
коррекция текста Анастасия Каурова
при поддержке клуба OUM.RU