Упакилеса-сутта: Изъяны

Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в Косамби, в парке Гхоситы. И в то время монахи из Косамби начали ссориться и ругаться, погрязли в пререканиях, раня друг друга остриями своих языков.

И тогда один монах отправился к Благословенному и, поклонившись ему, встал рядом и сказал:

«Уважаемый, монахи из Косамби начали ссориться и ругаться, погрязли в пререканиях, раня друг друга остриями своих языков. Было бы хорошо, уважаемый, если бы Благословенный из сострадания отправился к этим монахам».

Благословенный молча согласился.

И тогда Благословенный отправился к этим монахам и сказал им:

«Довольно, монахи, пусть не будет более ссор, брани, пререканий или споров».

И когда так было сказано, один из монахов сказал Благословенному:

«Постойте, уважаемый! Пусть Благословенный, Повелитель Дхаммы, живёт в облегчении, посвятив себя приятному пребыванию здесь и сейчас. А мы будем ответственны за эти ссоры, брань, пререкания и споры».

И во второй раз… и в третий раз Благословенный сказал:

«Довольно, монахи, пусть не будет более ссор, брани, пререканий или споров».

И в третий раз тот монах ответил Благословенному:

«Постойте, уважаемый! Пусть Благословенный, Повелитель Дхаммы, живёт в успокоении, посвятив себя приятному пребыванию здесь и сейчас. А мы будем ответственны за эти ссоры, брань, пререкания и споры».

И затем, как наступило утро, Благословенный оделся, взял свою чашу и внешнее одеяние и вошёл в Косамби собирать подаяния. После хождений по Косамби, вернувшись с хождения за подаяниями, после принятия пищи, он привёл своё жилище в порядок, взял свою чашу и внешнее одеяние и стоя произнёс эти строфы:

«И разом голоса в толпе кричат,
Никто не думает, что он дурак,
И хотя Сангху ждёт раскол,
Никто не думает, что виноват.

Забыта вдумчивая речь,
Интересуют лишь слова,
Раскрыв свой рот, они кричат,
И для чего – хоть кто бы знал.

«Он оскорбил меня, ударил,
Он победил меня, ограбил» –
В том, кто лелеет эту мысль,
Злость не отступит никогда.

Ведь злобу в этом самом мире
Не может злоба погасить,
Но гасится она не-злобой,
Порядок сей не отменить.

И те другие не поймут,
Что сдерживать должны себя.
Но мудрецы – осознают,
И тает всякая вражда.

И костоломы и убийцы
И воры, что коров крадут,
Все те, кто царство разоряет, –
Ведь действуют же сообща.
А вы не можете – как так?

Если найдёшь достойного ты друга,
Товарища, кто ценит добродетель,
То одолей угрозы и опасность,
Осознанным, довольным с ним ходи.

Но если не найдёшь достойного такого,
Товарища, кто ценит добродетель,
То точно царь, что царство завоёванное бросил,
Скитайся, словно слон в лесу, один.

Идти уж лучше в одиночку,
Чем вместе с кучей дураков,
Иди, плохое всё отбросив,
С невозмутимостью лесных слонов».

И затем, стоя произнеся эти строфы, Благословенный отправился в деревню Балакалонакара. В то время достопочтенный Бхагу проживал в деревне Балакалонакара. Когда достопочтенный Бхагу увидел Благословенного издали, он подготовил [для него] сиденье и выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное сиденье и вымыл ноги.

Достопочтенный Бхагу поклонился Благословенному и сел рядом, и тогда Благословенный сказал ему:

«Монах, я надеюсь, у тебя всё в порядке, надеюсь, ты живёшь спокойно, надеюсь, что у тебя нет проблем с собиранием еды с подаяний».

«У меня всё в порядке, Благословенный, я живу спокойно, у меня нет проблем с собиранием еды с подаяний».

Тогда Благословенный наставлял, понуждал, побуждал и радовал достопочтенного Бхагу беседами о Дхамме, после чего встал со своего сиденья и отправился в Восточный бамбуковый парк.

И в то время в Восточном бамбуковом парке проживали достопочтенный Ануруддха, достопочтенный Нандия и достопочтенный Кимбила.

Лесничий увидел Благословенного издали и сказал ему:

«Не входи в этот парк, отшельник. Здесь трое представителей клана ищут своего блага. Не беспокой их».

И достопочтенный Ануруддха, услышав, как лесничий разговаривает с Благословенным, сказал ему:

«Друг лесничий, не выдворяй Благословенного. Это наш Учитель, Благословенный, пришёл».

И затем достопочтенный Ануруддха обратился к достопочтенному Нандии и достопочтенному Кимбиле:

«Выходите, достопочтенные, выходите! Наш Учитель, Благословенный, пришёл».

И тогда все трое вышли встречать Благословенного. Один взял чашу и внешнее одеяние, другой приготовил сиденье, третий – выставил воду для мытья ног. Благословенный сел на подготовленное сиденье и вымыл ноги. Затем эти трое достопочтенных поклонились Благословенному и сели рядом.

Благословенный сказал им:

«Я надеюсь, Ануруддха, у вас всё в порядке, надеюсь, вы живёте спокойно, надеюсь, что у вас нет проблем с собиранием еды с подаяний».

«У нас всё в порядке, Благословенный, мы живём спокойно, у нас нет проблем с собиранием еды с подаяний».

«Я надеюсь, Ануруддха, что вы живёте в согласии, во взаимопонимании, не спорите, [живёте подобно] смешанному с водой молоку, смотрите друг на друга добрым взором».

«Конечно же, уважаемый, мы живём в согласии, во взаимопонимании, не спорим, [живём, подобно] смешанному с водой молоку, смотрим друг на друга добрым взором».

«Но, Ануруддха, как именно вы так живёте?»

«Уважаемый, в этом отношении я думаю следующим образом: «Какое благо, какое великое благо для меня, что я живу с такими друзьями по святой жизни».

Я поддерживаю телесные поступки... словесные поступки... умственные поступки, [основанные на] доброжелательности по отношению к этим достопочтенным как в частном порядке, так и прилюдно.

Я размышляю так:

«Почему бы мне не отложить то, что хочется сделать мне, и не сделать того, что хотят сделать эти достопочтенные?» И тогда я откладываю то, что хочу сделать сам, и делаю то, что хотят сделать эти достопочтенные. Мы различны в телах, уважаемый, но одинаковы в умах».

Достопочтенный Нандия и достопочтенный Кимбила сказали то же самое, добавив:

«Вот как, уважаемый, мы живём в согласии, во взаимопонимании, не спорим, [живём подобно] смешанному с водой молоку, смотрим друг на друга добрым взором».

«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Я надеюсь, что вы пребываете прилежными, старательными, решительными».

«Конечно же, уважаемый, мы пребываем прилежными, старательными, решительными».

«Но, Ануруддха, как именно вы так пребываете?»

«Уважаемый, в этом отношении [происходит так]: тот из нас, кто первым возвращается из деревни с едой с подаяний, готовит сиденья, выставляет воду для питья и мытья, [подготавливает и] ставит на место мусорное ведро.

Тот из нас, кто последним возвращается, ест любую оставленную еду, если пожелает. Если же не ест, то выбрасывает её туда, где нет зелени, или в воду туда, где нет никакой жизни. Он убирает сиденья и воду для питья и мытья. Он моет и затем убирает мусорное ведро, подметает трапезную. Если кто-либо замечает, что горшки с водой для питья, [с водой] для мытья, [с водой] для уборной почти или полностью пусты, он позаботится об этом. Если они слишком тяжелы для него, он жестом руки позовёт кого-нибудь, и, вместе сложив руки, они несут их, но из-за этого не пускаются в разговоры. Каждые пять дней мы садимся вместе и всю ночь обсуждаем Дхамму. Вот как мы пребываем прилежными, старательными, решительными».

«Хорошо, Ануруддха, хорошо. Но по мере того как вы пребываете столь прилежными, старательными, решительными – достигли ли вы каких-либо сверхчеловеческих состояний, исключительности в знании и видении, достойной Благородных, приятного пребывания?»

«Уважаемый, по мере того как мы пребываем столь прилежными, старательными, решительными, мы воспринимаем и свет, и видение форм¹. Но вскоре свет и видение форм исчезают, и мы не обнаружили, почему так происходит».

«Вам нужно обнаружить причину² этого, Ануруддха. До моего просветления, пока я всё ещё был непросветлённым бодхисаттой, я тоже воспринимал и свет, и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Сомнение возникло во мне, и из-за сомнения моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы сомнение более не возникло во мне вновь».

По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Невнимательность возникла во мне, и из-за невнимательности моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность более не возникали во мне вновь».

По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Лень и апатия возникли во мне, и из-за лени и апатии моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия более не возникали во мне вновь». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Страх возник во мне, и из-за страха моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы на путешественника с двух сторон напали бы убийцы. По этой причине страх возник бы в нём. Точно так же, страх возник во мне, и из-за страха моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли.

Тогда я подумал: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх более не возникали во мне вновь». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Эйфория возникла во мне, и из-за эйфории моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы человек искал [тайный] вход к спрятанным сокровищам, но обнаружил сразу пять [тайных] входов к спрятанным сокровищам, и по этой причине эйфория возникла в нём. Точно так же, эйфория возникла во мне, и из-за эйфории моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли.

Тогда я подумал: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория более не возникали во мне вновь». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Инертность возникла во мне, и из-за инертности моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность более не возникали во мне вновь». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Чрезмерное усердие возникло во мне, и из-за чрезмерного усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы человек слишком крепко схватил перепёлку обеими руками. Она бы тут же умерла. Точно так же, чрезмерное усердие возникло во мне, и из-за чрезмерного усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли.

Я понял: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие более не возникали во мне вновь». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Слишком слабое усердие возникло во мне, и из-за слишком слабого усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли». Представь, как если бы человек слишком слабо схватил перепёлку. Она бы выпорхнула из его рук. Точно так же, слишком слабое усердие возникло во мне, и из-за слишком слабого усердия моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли.

Я понял: «Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие более не возникали во мне вновь». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Сильное стремление возникло во мне, и из-за сильного стремления моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное стремление более не возникали во мне вновь». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Восприятие множественного возникло во мне³, и из-за восприятия множественного моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни инертность, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное стремление, ни восприятие множественного более не возникали во мне вновь». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет и видение форм. Но вскоре свет и видение форм исчезали.

Я подумал: «В чём причина и условие, что свет и видение форм исчезли?»

Тогда я подумал: «Чрезмерная медитация на формах возникла во мне⁴, и из-за чрезмерной медитации на формах моё сосредоточение ослабло. Когда моё сосредоточение ослабло, свет и видение форм исчезли. Мне нужно действовать так, чтобы ни сомнение, ни невнимательность, ни лень и апатия, ни страх, ни эйфория, ни бездействие, ни чрезмерное усердие, ни слишком слабое усердие, ни сильное стремление, ни восприятие множественного, ни чрезмерная медитация на формах более не возникали во мне вновь».

Когда, Ануруддха, я понял, что сомнение – это изъян ума⁵, я отбросил сомнение, [этот] изъян ума. Когда я понял, что невнимательность… лень и апатия… страх… эйфория… инертность… чрезмерное усердие… слишком слабое усердие… сильное стремление… восприятие множественного… чрезмерная медитация на формах – это изъян ума, я отбросил чрезмерную медитацию на формах, [этот] изъян ума.

По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал свет, но не видел форм; я видел формы, но не воспринимал свет – даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи.

Я подумал: «В чём причина и условие этого?»

Тогда я подумал: «Когда я не уделяю внимания образу форм, но уделяю внимание образу света, тогда я воспринимаю свет, но не вижу форм. Когда я не уделяю внимание образу света, но уделяю внимание образу форм, тогда я вижу формы, но не воспринимаю свет – даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи». По мере того, Ануруддха, как я пребывал прилежным, старательным, решительным, я воспринимал ограниченный свет и видел ограниченные формы; я воспринимал безграничный свет и видел безграничные формы – даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи.

Я подумал: «В чём причина и условие этого?»

Тогда я подумал: «Когда моё сосредоточение ограничено, моё видение ограничено. С ограниченным видением я воспринимаю ограниченный свет и ограниченные формы. Но когда моё сосредоточение безгранично, моё видение безгранично. С безграничным видением я воспринимаю безграничный свет и вижу безграничные формы – даже в течение целой ночи, или целого дня, или целого дня и ночи».

Когда, Ануруддха, я понял, что сомнение – это изъян ума, и [когда я] отбросил сомнение, [этот] изъян ума; когда я понял, что невнимательность – это изъян ума и [когда я] отбросил невнимательность… отбросил лень и апатию… страх… эйфорию… инертность… чрезмерное усердие… слишком слабое усердие… сильное стремление… восприятие множественного… чрезмерную медитацию на формах, [этот] изъян ума, тогда я подумал: «Я отбросил эти изъяны ума. Теперь буду развивать сосредоточение тремя способами»⁶.

И тогда, Ануруддха, я развивал сосредоточение с направлением ума [на объект медитации] и с удержанием ума [на объекте медитации]. Я развивал сосредоточение без направления, но только с одним удержанием.
Я развивал сосредоточение без направления и без удержания.
Я развивал сосредоточение с восторгом.
Я развивал сосредоточение без восторга.
Я развивал сосредоточение, сопровождаемое наслаждением.
Я развивал сосредоточение, сопровождаемое невозмутимостью⁷.

Когда, Ануруддха, я развил сосредоточение с направлением и удержанием… когда я развил сосредоточение, сопровождаемое невозмутимостью, знание и видение возникли во мне:

«Непоколебимо моё освобождение. Это моё последнее рождение. Не будет больше нового существования».

Так сказал Благословенный. Достопочтенный Ануруддха был доволен и восхитился словами Благословенного.