«Учитель праведный и царственный учащийся...» — эту историю о шести монахах Учитель рассказал в роще Джеты. Подробно она изложена в Виная-питаке — одной их трёх частей Трипитаки, собрания буддийских канонических текстов. Далее приведено краткое содержание истории.
Благословенный пригласил к себе тех самых шестерых монахов и спросил:
— Правда ли, братья-монахи, что вы учите Дхарме, располагаясь на низком сиденье, в то время как ваши ученики занимают более высокие места?
— Да, Учитель, — ответили монахи.
Учитель упрекнул их, сказав:
— Не подобает вам, монахи, проявлять неуважение к моей Дхарме. Ведь мудрецы древности порицали людей даже за преподавание ложных учений с низкого сиденья.
Сказав так, Почитаемый в мирах поведал о былом.
— В давние времена, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, Бодхисаттва родился у женщины из касты неприкасаемых (чандала). Когда Бодхисаттва вырос, он обзавёлся своим домом и семьёй. Однажды его жене, на тот момент беременной, очень захотелось манго, и женщина сказала мужу:
— Господин, я очень хочу манго.
На что Бодхисаттва ответил:
— Милая, сейчас не сезон манго, я принесу тебе какой-нибудь другой кислый фрукт.
Но женщина продолжала настаивать:
— Господин, я умру, если не съем манго.
Имея сильную привязанность к жене, влюблённый до безумия Бодхисаттва не посмел ей отказать, размышляя так: «Где же мне найти манго?» В то время в саду царя Варанаси росло манговое дерево, которое плодоносило круглый год. И Бодхисаттва решил: «Я достану там спелое манго и тем самым утолю жажду моей любимой».
Ночью он пробрался в сад, взобрался на манговое дерево и начал искать плод, перебираясь с ветки на ветку. Пока суть да дело, начало светать. Тогда Бодхисаттва подумал: «Если я сейчас спущусь с дерева, меня увидят и схватят как вора. Я лучше подожду, пока стемнеет». И, взобравшись на развилистую ветвь, он спрятался и остался там ждать ночи.
В то время царь Варанаси обучался священным текстам у своего придворного жреца. И вот в тот самый момент учитель и ученик вышли в сад, чтобы позаниматься. Царь сел на высокое сиденье под манговым деревом, предложив своему учителю место пониже, и стал получать от него наставления.
Бодхисаттва, сидя над ними и наблюдая за происходящим, подумал: «Как же порочен этот царь, что изучает священные тексты, сидя на высоком месте. Да и брахман не менее порочен, раз соглашается обучать с низкого сиденья. Я тоже порочен, ибо попал под власть женщины и, пренебрегая своей жизнью, пошёл на кражу».
Поразмышляв таким образом, Бодхисаттва ухватился за свисающую ветвь и спустился с дерева, оказавшись между царём и его жрецом, после чего сказал следующие слова:
— О Великий царь! Я — пропащий человек, ты — большой глупец, а этот жрец — духовный мертвец.
На просьбу царя пояснить, что он имеет в виду, Бодхисаттва произнёс первую гатху:
Учитель праведный и царственный учащийся поступок низкий совершили,
Закон вселенский оба позабыли, от Дхармы древней оба отступили.
На это брахман ответил второй гатхой:
Привязан к чреву я, питаюсь рисом сали1 с мясом, — вот почему
Мне, грешнику, обеты, предназначенные для святых, чтить ни к чему.
Выслушав брахмана, Бодхисаттва парировал ещё двумя гатхами:
Узри! Страдают все живые существа в сём мире, пройди ты землю вдоль и поперёк,
Пусть беззаконие, что совершаешь, не разобьёт тебя, как камень разбивает упавший на него горшок.
Долой богатства, славу, обретённые в адхарме, брахман! Зачем все эти ценности?
Пойми, что в будущем способны обернуться падением в миры страдания они!
Царь, восхищённый таким изложением Дхармы, спросил, из какой Бодхисаттва касты.
— Я из касты неприкасаемых, государь, — ответил тот.
— Друг мой, — сказал царь, — будь ты благородного происхождения, я отдал бы тебе своё царство и сделал бы тебя единственным царём. Поэтому отныне я буду царём днём, а ты будешь царём ночью.
С этими словами он снял с себя гирлянду цветов, своё украшение, и возложил её на шею Бодхисаттвы, сделав его охранителем города. Отсюда и произошёл обычай, по которому городские стражники носят на шее гирлянду из красных цветов. И с того самого дня царь, следуя наставлению Бодхисаттвы, выказывал должное уважение своему Учителю и изучал священные тексты, сидя на низком сиденье.
Завершив наставление, Учитель соотнёс перерождения, истолкованные в джатаке, так:
— В те дни Ананда был царём, а неприкасаемым был я сам.
«Зачем, о брахман, разумом благословлённый...» — эту историю об архате Ананде Учитель рассказал, возлежа на ложе, готовясь войти в Паринирвану1. Достопочтенный Ананда, зная, что в эту самую ночь Учитель уйдёт, подумал про себя: «Я всё ещё являюсь учеником Будды и должен выполнять свои обязанности, а Учитель мой определённо собирается покинуть этот мир, и тогда все те двадцать пять лет...