Победоносный пребывал в Шравасти, в саду Джетавана, который предоставил ему Анантхапиндада, вместе с большой общиной монахов и проповедовал им Учение. В то время в той стране жил один очень богатый домохозяин. У него было много золота, серебра, разных драгоценностей, слонов, лошадей, быков, овец, рабов, рабынь и слуг. Но хотя кладовые того богача и ломились от добра, не было у него сына. Жена принесла ему лишь пятерых дочерей, отличавшихся большой красотой и острым умом.
Случилось так, что, когда жена того домохозяина снова понесла, сам он скончался. А согласно царскому закону той страны, если у покойного не было сына, то все его имущество отходило к царю. Поэтому царь послал своего советника с приказом описать достояние умершего и забрать его в казну.
Дочери тут подумали: "Наша мать забеременела, и неизвестно, кого она родит: сына или дочь. Если родит дочь, то ничего не поделаешь, богатства отойдут к царю. Если же родит сына, то он по закону должен стать владельцем состояния".
Подумав так, они обратились к царю со следующими словами:
- Поскольку наш отец умер и не оставил сына, то богатство должно отойти к царю. Однако наша мать беременна. Соизволь до родов не трогать имущества. Если будет дочь, то имущество отойдет в казну. Если же родится сын, то он будет естественным владельцем состояния.
Поскольку царь был человеком справедливым и правил в соответствии с Дхармой, то он удовлетворил просьбу дочерей.
По истечении девяти месяцев вдова богача родила мальчика. Этот мальчик не имел ни ушей, ни глаз, ни носа, ни языка, ни даже рук и ног, а являл собой просто кусок мяса. Был у этого мальчика только мужской признак. И получил он поэтому имя Менцзицьзи, или "Имеющий выступ".
Когда дочери сообщили царю, какой у них появился брат, тот подумал: "Только из-за наличия глаз, ушей, носа, языка, рук и ног не становишься владельцем богатства. Тот же, кто обладает мужским признаком, становится им. Поскольку этот ребенок обладает мужским признаком, то он станет владельцем богатств отца". И, подумав так, царь сказал дочерям покойного:
- Всем имуществом будет владеть ваш брат, и конфискации оно не подлежит.
Настало время, и старшую дочь выдали замуж в род также знатный и богатый. Та дочь ухаживала за своим мужем, как рабыня: и расстилала ему ковер для сидения, и постель готовила, и жилище убирала, и вкусные яства готовила, и встречала, и провожала, и уважительно разговаривала. Как-то раз муж сказал своей жене:
- Ведь супругами являемся не мы одни, супружеских пар много. Почему же, только ты так себя ведешь? На это жена отвечала:
- Мой отец обладал несметным богатством. Он хотя и имел пять дочерей, но когда умер, то царь распорядился конфисковать все его имущество. Однако в то время мать была беременна и в должный срок родила нам брата. Тот хотя не имел ни глаз, ни ушей, ни носа, ни языка, ни ног, ни рук, однако, имея только мужской признак, стал владельцем имущества. Поэтому все органы ничего не стоят против одного мужского признака. Вот я тебя и уважаю.
Тот домохозяин, выслушав жену, очень удивился. Он пришел вместе с ней к Победоносному и, обратившись к нему, спросил:
- О Победоносный! Почему сын домохозяина, хотя не имел глаз, ушей, носа, языка, рук и ног, однако сразу же после рождения стал владельцем семейного имущества?
Победоносный сказал домохозяину:
- Твой вопрос замечателен. Хорошенько внимай и запоминай, а я тебе разъясню.
- Так и сделаю, - отвечал домохозяин. И сказал тогда Победоносный:
- В давно прошедшие времена у одного домохозяина было два сына. Старшего сына звали Даяка, младшего - Вритта. Оба брата с малолетства были очень смелые, но совестливые, говорили правду, всегда с радостью совершали даяния и оказывали защиту беднякам. За такое великое благочестие и благостность их прославляли все жители страны, а царь назначил ставшего брата судьей, разбирать, кто правый, а кто виноватый.
В то время жители той страны если давали друг другу в долг, то по царскому закону шли к судье и ставили его свидетелем; других же свидетельств не требовалось.
Как-то раз один купец, собиравшийся уходить в море, попросил в долг у Вритты большую сумму денег на разные нужды. У Вритты был малолетний сын. И вот он, взяв с собой сына и одалживаемые деньги, пришел к своему старшему брату и сказал:
- Купец получает от меня это имущество в качестве беспроцентной ссуды. Вернувшись из-за моря, он возвратит его. Если я умру, то долг получит мой сын. Знай это, старший брат.
- Быть по сему, - отвечал на это старший брат. Спустя некоторое время домохозяин Вритта скончался.
А тот купец потерял в море свой корабль, но, схватившись за доску, спасся и с пустыми руками вернулся домой. Тогда сын Вритты подумал: "Купец, потеряв корабль и все имущество, вернулся домой с пустыми руками. Значит, богатство мое пропало и не стоит его требовать".
Но тот купец, сделав заем в другом месте, снова отправился за море. На этот раз он раздобыл много драгоценностей и благополучно вернулся. Дома он подумал так: "Прежде тот сын домохозяина с меня не требовал долга. Или же он по своему малолетству забыл о нем, или же считал, что у меня ничего нет. Дай-ка я проверю".
Он надел богатые одежды, сел на прекрасного коня и отправился на рынок. Сын домохозяина, увидав его в богатых одеждах и верхом на прекрасном коне, подумал: "Этот человек заимел богатство, пусть возвращает долг!" И, подумав так, он направил к нему посыльного с письмом, в котором говорилось: "Не вернете ли вы сейчас свой долг?"
- Да будет так, - ответил купец, а сам решил: "Из-за того что я очень много задолжал этому домохозяину, все мое состояние пойдет прахом. Надо что-нибудь предпринять". И он взял драгоценный камень, пришел к жене судьи и обратился к ней с такими словами:
- О госпожа! Знай, что я когда-то одолжил у домохозяина Вритты небольшую сумму денег. Сейчас сын домохозяина требует долг. Прими эту драгоценность стоимостью в десять тысяч лянов золотом, и пусть судья, когда мы оба придем в суд, скажет, что он ничего не видел и не знает. Жена сказала:
- Мой муж очень честен и никогда не лжет, поэтому ничего не получится. Но я его попрошу. - И приняла драгоценность.
Когда вечером вернулся ее муж, она подробно изложила просьбу купца.
Судья сказал:
- Царь поставил меня судьей, потому что я всегда был честен и никогда не лгал. Если я произнесу ложь, то это будет несовместимо с моей честью и достоинством.
На следующий день пришел купец, и жена судьи, передав ему ответ мужа, хотела вернуть драгоценность. Однако купец, вручив ей еще один драгоценный камень - стоимостью в двадцать тысяч лянов золотом, сказал:
- Такая безделица, как одно слово, принесет тебе тридцать тысяч барыша. Если же выиграет мой противник, то ты не получишь и медной монеты.
"Это дело нечестное", - подумала жена судьи. Но, желая заполучить дорогой драгоценный камень, согласилась выполнить поручение купца.
Вечером, когда вернулся муж, жена снова попросила его выполнить ее просьбу, если это возможно.
Муж ответил на это:
- Это нечестно. Я назначен судьей, потому что не лгал. Если же я солгу, то в этой жизни лишусь доверия всех живущих в здешнем мире. В будущих же рождениях подвергнусь мучениям на протяжении бесчисленного количества калп.
А у судьи был маленький сын, который еще не мог ходить, а только ползал.
Тогда жена судьи сказала мужу:
- Поскольку мы с тобой супруги, то даже в рискованном деле ты не должен от меня отступаться. Если же ты отступаешься от меня в такой безделице, то я и жить не хочу. Если не исполнишь моей просьбы, то убью сына и умру сама!
Муж, услышав такие слова, подумал: "Я сейчас похож на человека, который подавился и не может ни выплюнуть, ни проглотить. У меня один-единственный сын, и если он умрет, то не будет наследника моему достоянию. Если же я сделаю так, как говорит моя жена, то никто в этом мире не станет мне больше верить, а в будущих рождениях я навлеку на себя многочисленные муки".
Но скрепя сердце судья согласился выполнить просьбу жены, которая, очень обрадовавшись этому, сказала купцу:
- Мой муж согласен, поступай, как задумал. Купец также очень обрадовался. Он вернулся домой, приказал убрать ездового слона различными драгоценностями, надел богатое платье и, сев на слона, отправился на рынок.
Сын заимодавца-домохозяина увидел такое, очень обрадовался и подумал: "Этот человек владеет богатством". Он подошел к всаднику и, глядя на него снизу вверх, сказал:
- Знает ли почтенный домохозяин, что он должен вернуть мне долг?
Купец, притворившись ошарашенным, возразил:
- Я не помню, чтобы был тебе что-либо должен. Что за долг и кто этому свидетель? Сын домохозяина сказал:
- В таком-то году и в таком-то месяце ты сделал заем у моего отца, и судья знает, что занятое ты должен вернуть мне, так чего же ты прикидываешься дурачком!
- Я не помню, чтобы я у тебя брал взаймы, - возразил купец, - если есть свидетель, то пойдем к нему.
Юноша с купцом пришли к судье, и юноша сказал:
- В прошлом этот человек взял у моего отца взаймы. Разве ты, дядя, не был этому свидетель?
- Я ничего не знаю, - отвечал дядя.
- Племянник, потрясенный таким ответом, спросил:
- Разве дядя не помнит, как он своими руками вручал этому человеку наше имущество, когда тот совершал заем?
- Не было такого, - ответил дядя. Тогда юноша в гневе сказал своему дяде:
- Царь тебя поставил судьей за твою правдивость, и все люди тебя называли правдивый. Но если ты со мной, сыном твоего брата, так поступил, то нечего и говорить о том, как ты решал дела других людей. Правда это или ложь? Правда!
Затем Победоносный, обратившись к домохозяину, сказал:
- Если ты хочешь знать, кто был тот судья, то не думай ни на кого другого: им был нынешний Менцзицьзи, лишенный органов чувств. Поскольку он в то время солгал, то после своей смерти возродился в великом аду живых существ и подвергался различным мукам. Освободившись из ада, он на протяжении пятисот рождений появлялся на свет куском мяса, лишенным органов чувств. Но, в силу того, что он в свое время с радостью совершал даяния, он рождался всегда в богатой семье и унаследовал богатства. Последствия как благого, так и злого деяния не пропадают и длительное время дают себя знать. Поэтому прилежайте и не грешите ни телом, ни словом, ни помыслом.
Многочисленные окружающие, выслушав сказанное Победоносным, воистину возрадовались. Некоторые обрели духовные плоды от первого до четвертого, другие же породили помыслы о наивысшем духовном пробуждении.