Во-первых, я хотел бы выразить свою радость и счастье от того, что я здесь опять. Свет этой части мира меня греет, он всегда даёт мне нечто особенное. Здесь, правда, особенная энергетика. Я во многих городах побывал, некоторые из них, как съёмочная площадка Ридли Скотта. Здесь же, в Новой Зеландии, я вспоминаю, что есть ещё такая планета Земля. Это очень ценно. Надеюсь, так всё и будет оставаться ещё долгое, долгое время.
Люди попросили у меня учений. Я подумал и решил темой сделать сострадание. Знаю, это практически синоним Дхармы Будды. Для многих из вас это довольно предсказуемо. Но на этот раз я выбрал эту тему, потому что хочу обратиться к определённой части аудитории — особенно к тем, кто называет себя буддистами. Хочу, как бы прояснить идею сострадания. Должен извиниться перед теми, кто в буддийской философии, мышлении совсем новичок. Вам покажутся некоторые из моих утверждений слишком техничными, с чем-то вы будете совсем незнакомы. Тем не менее, надеюсь, здесь и сейчас вы сможете найти для себя что-то полезное в том, что я сегодня вечером расскажу. Хочу обратиться ко всем буддистам в целом, и в частности, к буддистам-фашистам. И более того, я хочу обратиться к буддистам-либералам и левым буддистам. Хочу обратиться к вегетарианцам, «трампоненавистникам», «буддистам-трампоненавистникам», а также потребителям овощных супов.
В английском языке слово «сострадание», вероятно, неверно. Санскритское слово «каруна» на тибетский язык переведено как «тхуг дже, ньинг дже». «Тхуг» — это уважительная форма. У тибетцев, как у многих других азиатов, совершенно разные слова для ряда вещей (в языках тибетском обыденном и тибетском уважительном. Говорят о сострадании часто и «ньинг дже». «Ньинг» — это иногда ‘сердце’, так же говорят и об органе. «Тхуг» — ‘сердце’ в уважительном языке. Относится к сердцу превосходящего нас существа, полагаю. Что делает сердце особенным — это «дже». И «ньинг», и «тхуг» также означают ‘ум, познавание, осознанность’, всё, что не безжизненно. Это выражено и в «каруне», и в «ньинг дже», «тхуг дже», не знаю насчёт английского «сострадание».
Кроме того, если слово «сострадание» имеет контекст авраамической религии, то в буддизме его использование не выполняет своей работы. А то и запутывает. «Дже» — это ‘владыка’, ‘благоговейный’, ‘досточтимый’, ‘всемогущий’, ‘царь’, ‘превосходный’, и ещё ‘лучший’. Мы говорим о «превосходном уме», действительно особенном уме. Зная этот термин, нам надо исследовать, что же подразумевается под состраданием. Сострадание — штука, безусловно, важная.
Как сказал Чандракирти, один из величайших комментаторов буддизма Махаяны из университета Наланда: «Что делает человека пробуждённым». Стать пробуждённым — цель буддистов. Чего же буддисты хотят? Почему буддисты занимаются тем, чем они занимаются? И почему не занимаются тем, чем не занимаются? Потому что их цель — пробудиться. Это важно.
Множество людей думают, что у буддистов цель поступать хорошо, иметь хорошую карму, избегать плохой. Что это у буддистов главная цель, ядро поступков. Это большая ошибка так думать. Настоящий буддист на самом деле вообще не заинтересован в том, чтобы быть хорошим и поступать хорошо. Конечно, и плохим он тоже не собирается быть, но хорошим быть и хорошо поступать он не стремится. Я много раз это повторил, и ещё будут повторять. Тот же учёный, Чандракирти, сказал: «Если идиот будет поступать плохо, то он попадёт в ад; если идиот будет поступать хорошо, — (выделите себе слова «идиот» и «хорошо») — этот идиот попадёт в рай; лишь мудрейший дурное и благое превзойдёт и пробудится». Так что на хорошие и плохие поступки тут не ориентируются. Цель — стать пробуждённым. Для этого нам надо узнать истину. В мгновение, когда вы её постигаете, — вы пробуждаетесь. Например, я пробудился к истине, что это — цветок [показывает на цветы], и потому, когда захожу сюда, не начинаю голодать. Я не пытаюсь его съесть, потому что знаю, что это цветок. Если я наемся грибов или пейота, то да, из-за того, что я буду под кайфом, — временный аффект от веществ, я не пробуждён, и тогда будет вероятность, что, глядя на эту красоту, я проголодаюсь.
Понимание истины — и только это — причина нашего просветления, пробуждения. Это то, во что мы должны вкладывать наши силы и время — настоящее познание истины. Узнать её сложно. Часто она слишком проста и слишком близка – мы её не видим, либо видим и не верим в это.
Прежде всего, мы ведь адепты установок «без боли нет успеха», («не намаешься — не порадуешься», «под лежачий камень вода не течёт»). Мы верим в борьбу. Если мы скажем человеку, что всё наслаждение он может получить без всякой боли, — для него это будет неприемлемо. Люди так любят. Хоть мы и говорим, что любим свободу, уникальность, права и так далее, внутри каждого из нас сидит маленький противник этого. Мы же любим диктатуру. Обожаем просто, нам её всегда мало. Она приправлена, конечно, разными пряностями, но она есть. Нам нравится, когда нами управляют. Нам нравится систематичность, путь, процедура и ритуал. Мы любим прогресс, то, что развивается, и так далее. Так что смотреть на правду — это вызов.
Как я уже сказал, главная правда всегда проста, и в этом — вызов. И привычка, о которой я говорил, не единственная, у нас их бесконечное количество. Они скрывают истину, и это серьёзный вызов. Из всех противоядий — стратегий по работе с привычками, сострадание, вероятно, самое… Это вообще вот как. Мы хотим пробудиться. У нас есть проблема. Нам нужно её решение. В основном эти решения опять становятся проблемой. Решений много, в том числе буддистских.
Возьмём осознанность, вокруг которой нынче много шумихи. Она может стать проблемой. Осознанность без мудрости — верный залог запора. Вы всё время озабочены тем, что выпадаете в неосознанность. Понимаете? Так что вещи типа осознанности, вегетарианства, нравственности становятся проблемами.
Я их не отбрасываю — мы должны их применять. Мы обязаны, выбора у нас нет. Но мы также обязаны выбрать путь наименьшего сопротивления. Путь, как бы это сказать, приближающий наиболее к истине, делающий это быстрее, обладающий языком и подробностями, вкусом и ароматом истины. Это нам нужно более пути, который нас от истины отдалит. Мы должны быть осторожны с этим.
Мы смотрим на эти пути, а их миллиарды. Столько разных инструментов и способов. Сострадание из них самый нерискованный, самый близкий к тому, что мы называем истиной, а также экономичный, а ещё он всё в себя включает. Чандракирти, которого я ранее цитировал, написал очень важный труд «Мадхьямика-аватара», в нём он восхваляет сострадание и выражает ему почтение до будд и бодхисаттв, потому что сострадание — корень, причина всего пути просветления.
Я буду использовать одну строфу Чандракирти, в которой объясняется сострадание. От этого я буду отталкиваться. Он говорит в ней о трёх состраданиях. Поскольку, как я ранее говорил, у людей есть склонность к иерархичности: что самое лучшее, что быстрее всего, что медленнее и так далее, он учил о трёх состраданиях. Наивысшее, поменьше и самое маленькое.
Я сначала кратко расскажу о наивысшем. Ведь мы, скорее всего, его не сможем практиковать на деле, но, может быть, будет неплохо хотя бы послушать и устремиться к нему. С другой стороны, это самое главное, без этого буддийская концепция так называемого сострадания не имеет никакой ценности. Поэтому сначала расскажу о первом сострадании.
Разделяются эти три сострадания, это очень интересно, по объекту приложения. Я объясняю вам величайшее, меньшее и самое маленькое сострадания.
Самое маленькое сострадание, стоящее в низу иерархии, направлено на чувствующих существ [указывает на зал]. Людей, духов, зверей — тут чувствующие существа выступают объектом сострадания. Теперь вы поняли, почему я говорил, что обращаюсь к «трампоненавистникам», либералам и прочим, и я к этому ещё вернусь. Это самый низкий уровень.
Следующий уровень, повыше, это сострадание к явлениям. Довольно высокий уровень.
Третье сострадание — безобъектное. Первые два имеют объект, у первого — все чувствующие существа, у второго — все явления, а у третьего объекта нет. Повторюсь, это третье необычайно важно. Без него, можно сказать, суть сострадания буддизма теряется. Обычно, когда говорится о сострадании, именно это третье сострадание имеется в виду — намеренно или нет.
Первое сострадание — обычное сострадание. Его преподают в ряде религий. Такое сострадание есть даже у нерелигиозных людей в некоторой мере, хоть и несовершенное.
Второе и третье (особенно третье) — есть только в буддизме Махаяны. Важно знать это.
Поговорим о безобъектном сострадании. Реализовано оно бывает только у совершенно просветлённого существа, такого, как будда. Ещё у бодхисаттв 10 уровня оно есть, но незавершённое. Когда мы говорим о сострадании, неизбежно заговариваем и о страдании, боли, при этом слово «страдание» опять не выполняет свою функцию. Санскритское «дукха», или тибетское «дугнгэл», — что же это?
Когда мы говорим о сострадании, страдание неизбежно всплывает, ведь общая суть в том, что вы сострадаете страдающим. Здесь мы говорим опять о трёх категориях страдания. Когда мы говорим об основополагающем страдании, какова его природа, суть его — в двойственности. Пока есть двойственные явления: субъект-объект, верное-неверное, чёрное-белое, мы страдаем.
Двойственность — это фундаментальное насилие. Фундаментально это страдание. Двойственность это ещё и неопределенность. В тот момент, когда срабатывает двойственность, неизбежно возникает и неопределённость. Неопределённость — это сущностная причина тревог, страхов. Как я ранее говорил, высочайшее сострадание — это такая вещь, о которой мы можем сейчас только разговаривать и размышлять, наслаждаться интеллектуально, с научной точки зрения. Мы можем задействовать свой аналитический дискурсивный ум, чтобы это сострадание исследовать. Помимо этого мне вам на эту тему предъявить нечего. Как непросветлённое существо, не могу. Даже если б я им был, поскольку вы не просветлены, то всё равно не поняли бы его. И, несмотря на вышесказанное, мы можем практиковать слушание, размышление, а также сделать вид, копировать и подделывать его — что весьма важно. Потому что даже подделка такой высококлассной вещи, как сострадание, приблизит вас к истине.
Теперь обращусь к буддистам-либералам и левым буддистам. Тем, кто всё время говорит о буддийском сострадании. Когда вы это слышите, это звучит однобоко. Недавно я смотрел CNN, там было интервью с людьми, поддерживающими Трампа. И тут меня садануло.
Есть люди, которые правда ненавидят Трампа, которые читают книги вроде Харуки Мураками, медитируют, занимаются йогой, ездят в места типа Гоа или на подобные этому учения, открытые альтернативам.
Есть люди без подобных привилегий, им такие явления недоступны, нет подобной среды.
Когда мы говорим о третьем сострадании, да и вообще забудем о нём — даже если брать низшее сострадание, оно должно включать в объект Дональда Трампа, Ким Чен Ына и прочих. Как я сказал до этого, когда мы говорим о буддийском сострадании, даже низшем, хотя оно походит на сострадание других религий и нерелигиозных людей, эмпатия, симпатия и так далее, многие Дональда Трампа и Билла Гейтса к объектам первого сострадания не относят. Если вы следуете конкретно этим путём Будды, естественно, вы их включаете в первое, второе и третье (особенно в первое). Всех чувствующих существ. Мы об этом ещё поговорим.
Пока вернёмся к безобъектному состраданию. Может, лучше говорить «недвойственное» сострадание. Это база. Достичь её можно многими-многими способами. Есть много практик випассаны, неосуждения, непостроения, неизмышления и так далее. Сейчас у нас нет на подробности времени.
Второе сострадание, которое выше, но не самое высокое, также очень для нас сложно. Разберёмся с его объектом. Объект здесь — все явления, связанные со временем, всё составное, всё зависимое (в рамках причин и следствий). Даже этого у либералов и левых я не вижу. Когда мы говорим о втором сострадании, мы говорим о настоящем понимании того, что всё…
Приведу пример. Многие ли из нас чувствуют эмпатию или сострадание к страждущим? Если кто-то приятно проводит время, вы же не подойдёте к нему и не заплачете, не скажете: «О, как жаль?» Мы так не делаем. Если у кого-то родственник умер, мы что делаем? Мы отсылаем соболезнования. Гипотетически, если вы по-настоящему практикуете второе сострадание, то должны отправлять соболезнования и на свадьбу. Или у кого-то родился ребёнок: «О, выражаю вам свои глубокие соболезнования. И не только родителям, но и самому ребёнку. Я так сожалею, что ты сюда попал». Так никто не делает. Мы не думаем: «Надо пойти к ребенку и сказать ему — начинай писать завещание». Всё изменчиво, вне времени ничего нет — вы этого не замечаете. Это наше однобокое сострадание. Оно пристрастно, оно моралистично.
На самом деле, я кое-что важное забыл. Первый объект сострадания — это ещё и мораль. Шантидева об этом так и писал, если вы подумали, что это всё мои домыслы. Если я обращаюсь к мудрости, она не моя, это все великие мастера прошлого. У них всё четко написано. Нравственность и этика — объекты сострадания. Что теперь вы про это всё думаете? Задумайтесь. Если рассмотреть, это шокирующее заявление.
Вернёмся ко второму состраданию. Всё, что скованно временем и причинами и условиями, — это объект сострадания. Потому что связанность причинами, условиями, временем — это неопределённость. Неопределённость — это страдание. Знание этой относительной реальности пространства и времени — это сострадание. Если с этой точки зрения мы посмотрим на медитацию о сострадании, она обретёт глубокий смысл.
Ещё я вот что должен вам сказать. Почему в буддизме столько разговоров о карме? Это связано с нашей темой. Столько разговоров о карме, потому что когда вы о ней думаете, осознаёте её, то, что происходит? Осознанность относительно кармы означает понимание того, что вы зависимы от причин и условий. Когда вы осознаёте, что зависимы от причин и условий, появляется, тут же, этот превосходный, великий ум. Даже не знаю, как это передать.
Приведу такой пример. Что мы чувствуем, когда у человека умирает родственник? Тот, кто имеет сострадание первого или второго уровня, совершенно иначе смотрит на мир. Такие люди видят иные картины: время, зависимость, всё. Второе сострадание, сострадание к явлениям — это понимание относительности реальности всех явлений.
Теперь перейдем к третьему. Второе гораздо вероятнее для нас, чем третье, хотя, конечно, в силу наших привычек мы забываем о зависимой природе всех явлений, что непостоянство — аспект любого явления. Но здесь мы можем приложить нашу логику, рассудок и пробудить этот вид превосходного ума. Вот теперь третье сострадание. Мы к нему до какой-то степени можем привыкнуть. Я бы не сказал даже, что большинство из нас имеет силы применять третье сострадание. Это такая дисциплина. Но начинается оно, по крайней мере, с обычной логики и рассудочных выводов, эмпатии. Например, наступать на ноги, использовать страдание в виде причины ощутить сострадание.
Когда мы кому-то симпатизируем, мы всегда знаем, почему, и это обычно страдание, через которое вы сами проходили. Здесь вы обращаетесь к своему весьма ограниченному опыту, ограниченному воззрению и проекции. Нам не нравится чувство голода, поэтому, когда мы видим голодающего эфиопского ребёнка, мы испытываем эмпатию, становимся сострадательными, назовём это так.
Сейчас всё немного смешалось в моём определении сострадания. Высочайшее и второе после него сострадания невозможно загрязнить гордыней и виной. Низшее сострадание может смешаться с гордыней и виной.
Это для нас сложный момент, потому что зачастую мы думаем, что быть политкорректным — это сострадательно, что это праведно. Это нравственно. Но, видите ли, многие случаи политкорректности, нравственности, этичности задействуют самость и эго. А эго, как бы это лучше сказать, — главный виновник, и у него столько форм, личин, проявлений. Даже за мои 56 лет на этой земле я это понял.
Думаю, это были 80-е, когда я первый раз попал в Америку. Все были заняты разговорами о низкой самооценке, недостатке уверенности и прочем подобном. Потом 10–20 лет книжные полки заполняли «Наращивания уверенности», «Развития самооценки». Сейчас другие времена, везде нарциссизм. Даже гаджет взять, мы делаем селфи — это отличный инструмент для «я велик».
Потом дети. В 80–90х, даже в ранних нулевых, ребёнка просят нарисовать что-нибудь вроде круга, и если ребёнок не справляется, то родители всё равно говорят: «Ого, как хорошо получилось!». Вся эта фальшь, а теперь эти дети подросли, им 10–12 лет, и не думаю, что они знают, что другие чувствуют что-то. Я один имею чувства, а остальные — просто машины. Они озабочены только своими чувствами: когда они голодны, когда их игнорируют, слишком сильно самооценка повышена.
Я к чему это рассказываю: когда вы теряете три сострадания, вся эта политкорректность, праведность, нравственность, родительство — всё становится проблемой. Кто не буддист, вообще не заморачивайтесь о таких вещах, а кто себя называет буддистом, тот должен о таких вещах беспокоиться, потому что буддийское учение о сострадании действительно глубоко и обширно, богато.
Я сейчас не особо хорошо это рассказал, потому что у нас сегодня просто вводная встреча, а учение обширно. Если вы это упустите, то потеряете многое, связанное с сегодняшней жизнью. Если вы это понимаете, то, может быть, начнёте говорить своему ребенку, который плохо нарисовал круг: «О, это не круг, ты должен постараться». Это уверенность, потому что у вас есть три сострадания, или хотя бы 1–2 из них.
Вот весь краткий обзор, которым я хотел с вами поделиться. У меня много друзей в этой части света, в Австралии и Новой Зеландии, и здесь много потребителей овощных супов. Так что мне очень хотелось вам всё это рассказать. У вас есть вопросы? Есть? Жгите.
Вопрос: «А что не так с состраданием у тех, кто ест овощные супы?»
Ринпоче: «Извините, я забыл. Это те, кто ест овощные супы и называет себя буддистами. Или так: буддисты, которые едят овощные супы. Я только к ним обращался, не к другим [любителям овощных супов]».
Вопрос: «Когда мы говорим о третьем сострадании, высочайшем, оно связано с преданностью?»
Ринпоче: «Вы имеете в виду тантрическую преданность?»
Слушательница: «Да».
Ринпоче: «Да. Это подразумевается».
Слушательница: «То есть то, как я её себе представляю».
Ринпоче: «Верно, очень хорошо».
Вопрос: «Когда я был подростком, у меня был постер Rage Against The Machine, и там былоизображено самосожжение камбоджийского монаха. Потом друзья мне принесли постер с росписью из монастыря Сера Дже. Много лет у меня было изображение Будды Шакьямуни и как-то я не находил двери в Дхарму. Много лет спустя я понял, что она есть, я нашёл её, и монастырская жизнь меня победила. Я хотел спросить, какова мера этого поражения, какова основа такого поражения. Этот мальчик не ответственен за смерть, но убил себя. А другой мой вопрос: я знаю Вашу мудрость и опыт обетов практимокши и обязательств. Что значит не презирать женщин?»
Ринпоче: «Какие Вы сложные вопросы задаёте. Я немного подумаю, хорошо? Спасибо».
Вопрос: «Как учения о нравственности и этике соотносятся с состраданием выше первого?»
Ринпоче: «Этика и нравственность без мудрости — это двойственное осуждение. Потому это боль и тревоги».
Вопрос: «Как они с другой стороны освобождают от двойственной фиксации и как они работают с мудростью?»
Ринпоче: «По-разному. Приведу пару примеров, как это работает. Вы смотрите фильм, очень хороший, и вам очень надо в туалет, очень, что вы тогда сделаете? Положитесь на уверенность в том, что всё это не взаправду происходит? Я имею в виду фильм, не мочевой пузырь. Вы пойдёте в туалет.
Если смотрите видео, то поставите на паузу. Есть уверенность в остановке. Вот так этика и нравственность работают с мудростью. Есть наслаждения, игра, это так преподано — как лотос в грязи. Красивый, чистый, изящный — в грязи. Но ею никогда не запятнан. Это как кошка, которая идёт сквозь чашки и стаканы. Она проходит, не задевая их даже, и ничего не разбивает.
Если проще изложить, есть такие учения, которые Будда давал, но на самом деле не имел этого в виду. Их много. В других он действительно говорил буквально. Первые я называю «учения Золушки».
У Вас есть дети, вы поймёте. Когда Вы укладываете ребёнка спать, то читаете ему сказку. Ваша задача, чтобы ребёнок уснул, иначе он заболеет или переутомится, и вот Вы рассказываете, хотя и знаете, что такого не было. Таких учений Будда давал много: хорошая и плохая карма… если я Вам скажу весь список, вы будете в шоке. Например, самсара и нирвана. Даже сказка про Золушку. Вы шокированы? Я как-то удивлён, что Вы не в шоке. Поступай хорошо, плохого не делай, если будете плохо себя вести, отправитесь в нижние миры — всё это Золушка. Как это связано с Вашим вопросом: «Как пробуждённый будет пребывать среди прочих?» Думаю, к тому времени, как у Вас появится второе сострадание, всё станет смешным. Вы будете беззаботны, и у Вас появится проблеск третьего сострадания. А сейчас Вы, как мать, которая должна играть с ребёнком, строя песочный замок. Она отдаёт этому всё своё внимание. Обычно, когда мы говорим о сострадании, мы же не говорим обо всех трёх, в нас есть некая надменность: «Я сострадателен». А вот страдальцы, объект сострадания, — бедняги. Это надменно».
Вопрос: «Вы сейчас сказали «надменность», а ранее в описании низшего сострадания говорили о насилии. Если реалистично смотреть на вещи, мы относимся друг к другу надменно и с насилием. Мне кажется, я Вас понял. Вопрос такой. Недавно в обществе появилась серьёзная проблема — многие молодые люди совершают самоубийство. Мне кажется, это связано с тем, что вы назвали насилием и надменностью, маскирующихся под сострадание. Все задаются вопросом, что же делать с этим. Какой Вы можете дать нам совет? Как бороться с этой опустошённостью?»
Ринпоче: «Это сложный вопрос, мне надо подготовиться. Есть здесь Таши Коулман, возьмите у него емэйл, чтобы мы смогли это с Вами обсудить. Идентичность, индивидуальность — это фундаментальная вещь. Проблемы с ней всегда непростые. В конце дня мы пытаемся доказать, что несуществующее существует. Бессамостность, о которой говорится в буддизме, — это такая теория, которую мы все вроде знаем, что это «Я» не существует. Где-то это понимание ютится в нас, но большая часть говорит: «Нет, я есть!» Если разрезать вены, появится боль. Или я таким необычным сексом занимаюсь, или иду на шопинг, скупаю кучу вещей, скачиваю приложения, и это всё онемевает. Время от времени, конечно, всплывает: «Эй, ты не существуешь», но потом стихает. И не у многих будет мужество задуматься: «Вроде я, правда, не существую, может подумать в этом ключе?»
Это сложно. Это было сложно и 2500 лет назад, мне кажется. Но как буддист, позволю себе заметить, что мне очень повезло. Почему? Я хотя бы рассуждаю об этом. А раз сейчас я об этом говорю, то в следующий раз, играя в русскую рулетку, я дважды подумаю — разве это не просто другая игра разума? В следующий раз я буду меньше зависеть от русской рулетки. Я Вам это говорю, потому что я смотрел фильм «Охотник на оленей», многие его видели. Я как посмотрел, несколько дней спать не мог. Я могу почти физически ощутить на себе эту зависимость от страха, ужаса застрелиться».
Что ж, здорово, что вы сегодня собрались тут. Спасибо, что пришли и слушали. Я неважный практик, и всё же молюсь о том, что у вас появятся хорошие идеи, что вы превзойдёте всё, о чем я говорил, искупаетесь в овощном супе, всё превзойдёте.
