В нынешнее время как никогда чувствуется потребность людей в поэзии. Писания, которые мы считаем древними, в большинстве своём изложены в стихотворной форме, что, возможно, неспроста.
Стихотворная форма позволяет сохранить уходящие из повседневной жизни слова, при этом именно в данном жанре уместно использовать слова уже ушедшие, ставшие литературным языком. Поэтому через стихотворение мы можем как окунуться в прошлое, так и оставить частицу настоящего нашим потомкам.
Кроме того, ритмичность изложения оказывает влияние на психику и не только заставляет задуматься, но и способна изменить настроение человека. Благодаря рифме зачастую стихи без усилия всплывают в нашей памяти, поднимая образы и задавая тон мыслям, настраивая на определённый лад. В связи с чем, несомненно, важно содержание произведения и смысл, который заложен в нём автором.
Жили-были
Жили-были три монаха
У подножья тихих гор.
Первый мог руки лишь взмахом
В скалах сделать коридор.
Молча горы расступались
И теснились перед ним.
Он кивал — они сдвигались,
Точно он им господин.
А другой мог тихим свистом
Ветер быстрый оседлать.
И на нём под небом чистым
Хоть до полночи летать.
Подчинив себе потоки
Те, что с запада, с востока,
С южных, с северных сторон,
Занял он небесный трон.
Третий же был прост, обычен,
От нас с вами не отличен,
Не умел он колдовать,
Горы двигать и летать.
Он был вежлив и приличен,
Лишь собой мог управлять.
Двое первых насмехались
Над последним каждый день.
Мол, ему б не подчинялась
Даже собственная тень.
Он не смел на них и злиться,
Лишь улыбчиво молчал.
Ну не мог же он открыться,
Что горами с ветром стал.
Огни и пещеры
Где-то там горит огонь,
Далеко в глубине пещеры.
Ты не видишь его, но он
Проникает теплом сквозь щели.
Вкруг того огонька собрался народ,
Ждут-пождут и тебя любимого.
Только жалко из года в год
Ты обходишь пещеру ту мимо.
А они всё хранят огонь,
В пламя тело своё бросая.
И тихонько поют о том,
Что любви ещё сердце не знает.
Но случится однажды так:
Забредёшь ты в пещеры чужие.
Будет холод там лютый и мрак,
И зажжёшь ты огонь свой впервые.
Карма
Пусть с тобою будет только
То, что сам ты заслужил!
Так одних я вроде проклял,
А других благословил…
Но не надо меня хаять.
Впрочем, как благодарить.
Только так ведь и бывает,
И продолжит дальше быть.
Васька
Мальчик Вася не молился,
Он трудился вечно сам.
Всё, чего он так добился, —
Корка хлеба и стакан.
Он то верил, то не верил,
Как и многие из нас.
И довольным взглядом мерил
Корку хлеба каждый раз.
Не мечтал богатым статься,
К славе громкой не летел.
И за то народ с ним знаться,
Одним словом, не хотел.
Не носил он крест нательный
И вина вообще не пил,
Он работал всё в котельной
И без сна котёл топил.
Чтобы каждому в квартире
Было мирно и тепло.
Чтобы трубы не застыли,
С потолка чтоб не текло.
Мальчик так и не молился,
Он трудился без утех.
И за то Господь гордился
Нашим Васей больше всех!
Сейчас
Как скучно слушать мне рассказы
О том, чего уж не вернуть:
О красоте, здоровье, фразе,
Случайно брошенной на путь.
О детстве мирном беззаботном,
О первом трепете любви,
И о кумирах допотопных,
Теперь томящихся в пыли.
Их не вернуть, смиритесь, люди,
Найдите силы отпустить.
Не то вас прошлое погубит,
И будет кто-то вновь грустить.
Проходит всё, уж так устроен
Мир, окружающий всех нас.
Пока вконец ты не расстроен,
Увидь хорошее в сейчас.
Дилемма
Под деревом сидел аскет
В раздумии пустом:
«Одну жизнь жить до тыщи лет
Иль десять раз по сто?»
Не мог никак он для себя
Решить этот вопрос.
Тогда к Земле он, обратясь
С поклоном, произнёс:
«Скажи, Земля, ты дольше всех
Живёшь и будешь жить,
Ты миллионы зрела вех
И столько же узришь.
Мне очень нужен твой совет,
Тут выбор непростой:
Один раз жить до тыщи лет
Иль десять раз по сто?»
Раздался тут ответ Земли:
«Аскет, мой добрый друг,
Ты видишь древо позади
С ветвями, но без рук?
Когда-то это был твой дед,
И с ним у вас был спор:
Один раз жить до тыщи лет
Иль десять раз по сто?
Он выбрал тысячу тогда,
И вот среди ветров
Он листьями стоит шурша,
Уже много веков.
Ты выбрал сотню десять раз.
И вот опять ты тут
Сидишь и думаешь сейчас,
Опёршийся на дуб...»
Да где я только не бывал
Да где я только не бывал,
Чего я только не видал:
И Гималаи, и Байкал,
Нью-Йорк, Камбоджу и Непал,
Перу, Египет, Сенегал,
Чуть в Гранд-Каньон я не упал,
На дно за жемчугом нырял,
На шаре над землёй летал,
Кунг-фу с монахом изучал,
Кайлаша кору пробегал,
На Фьордах сидя, отдыхал,
В пещерах дзен практиковал,
Вдыхал весь мир и выдыхал.
Конец, начало всех начал,
Всё-всё на свете осознал.
И вот что вам скажу: «Увы,
У мира две беды:
Одна из них — это вруны,
Вторая — хвастуны!»
Бывает и такое
Душа, не зная в чём же дело,
Металась странно над землёй.
Она не поняла, как с телом
Рассталась, потеряв покой.
Ей помнилось: была больница,
Врачи, печаль у всех на лицах,
Просторный тихий кабинет
И всё, конец, воспоминаний нет.
Ведь тело было так здорово,
Чуть располнело, не беда.
Зачем таблетки и уколы,
Что там была за ерунда?
Теперь, по кладбищу летая,
Ища кто только погребён,
Душа надгробья читает,
Но нет знакомых там имён.
И тут её пытливый взгляд
Заметил стройную фигуру.
Лицо пустое, чёрный плат,
Опёршись на решётку врат,
Глядела та сквозь арматуру.
Всё замерло тогда в тиши,
Она узнала лик сей мрачный!
От операции удачной,
Осталось тело без души…
Лодочки
Бурлит могучий водопад
С небес и до земли.
И с криком по нему летят
Лодчонки, корабли.
И вдребезги хрустят они
В пучине пенных вод.
И нет для них назад пути,
Никто их не вернёт.
Чем заслужили лодочки
Такой судьбы венец?
А просто там, на лодочке,
Плывёт один глупец,
Решивший в этот странный век
Про компас позабыть.
И, не смотря на берег рек,
Лишь по течению плыть.
Братья
Расстались как-то с братом брат.
Тот, что скромней, пошёл к восходу.
Другой же пламенную ногу
Направил гордо на закат.
Духовной силой первый движим,
К востоку он свой путь держал,
Найти начало всех начал,
Приблизиться к нему поближе —
Вот истинно чего желал.
Второй, служа материй силе,
Бежал на запад со всех ног.
Богатств и славы небосвод,
И вместе с тем конец счастливый
Всегда желал его живот.
Летели годы, точно птицы,
Путём своим всё каждый шёл.
Аскет, одетый лишь в тряпицы,
Начала так и не нашёл.
Но мудр стал, воде подобен.
Другой же, огненный герой,
Имел богатства, славу бога,
Но вместе с тем перед порогом
Несчастно вздрагивал, порой.
Так дальше на закат с востоком
Их продолжался вечный ход.
Обоим было одиноко,
Как будто в жизнях их чего-то
Столь важного не достаёт.
Мудрец к народу вскоре вышел,
Лечил людей, им помогал,
Царей великих наставлял,
Имел вещей, но без излишеств,
И тем себе почёт сыскал.
Герой ушёл от громкой славы,
Ей предпочёл он жизнь в тиши,
В забытой богом той глуши,
Где спят могучие дубравы,
И там нашёл покой души.
Однажды встретились два брата
И, рассказав друг другу жизнь,
С рассвета солнца до заката
Дивились россказням своим.
И поняли, что нет начала,
И нет того, что звать концом.
И вечность матерью им стала,
Сей миг же стал для них отцом.