«Стервятник видит труп...» — эту историю Учитель поведал о монахе, который должен был заботиться о своей матери (обстоятельства изложены в джатаке «О мудром Саме»). Благословенный обратился к нему и спросил:
— Истинно ли, о бхикшу, что ты поддерживаешь мирян?
— Да, Учитель, это верно, — ответил монах.
— Скажи же мне, кто эти люди? — продолжил Благословенный.
— Они мои родители, о Учитель, — молвил монах.
— Прекрасно, прекрасно! — произнёс Благословенный, — не сердитесь, о монахи, на этого бхикшу, ибо он исполняет долг, достойный похвалы. Мудрые люди прошлого оказывали помощь и тем, кто не был связан с ними узами крови, тем более достойно помогать своим собственным родителям.
Произнеся эти слова, он поведал им о былом.
— В давние времена, когда царём Бенареса был Брахмадатта, Бодхисаттва родился на свет в облике молодого грифа. Его обителью была гора Гайяширша, а рядом с ним пребывали старые мать и отец, которых он, исполненный любви и почтения, кормил.
Однажды начался великий ветер, сопровождаемый проливным дождём. Грифы не смогли устоять против него и покинули свои укрытия. Полузамёрзшие, измученные, они перелетели в Бенарес и сели близ холма, дрожа от холода.
В это время один купец из Бенареса, намереваясь омыться, вышел из города. Завидев измученных грифов, он сжалился над ними и велел слугам перенести птиц в сухое место вдали от дождя. Там он распорядился зажечь огонь, чтобы согреть их. Затем послал своих слуг на поле с трупами коров, чтобы те принесли мяса для утоления голода бедных птиц. Более того, он приставил стражу, чтобы защитить грифов от хищников.
Когда ливни закончились и силы вновь вернулись к стервятникам, они возвратились на свою обитель, гору Гайяширша. Собравшись там, грифы стали рассуждать так:
— Добро, оказанное нам купцом из Бенареса, заслуживает отплаты. Как говорится, хорошее дело не остаётся без ответа. Отныне, братья, если кто из нас найдёт одежду или украшение, пусть несёт это во двор дома благодетеля.
С тех пор грифы, заметив людей, сушащих на солнце свои одежды или драгоценности, караулили удобный момент. Ухватив добычу, подобно тому как ястреб хватает кусок мяса, они приносили её к дому купца. Купец, видя, что птицы что-то оставляют у его порога, складывал всё в сторонке, не трогая.
Со временем по всему городу распространились вести о том, как грифы похищают вещи у горожан. Люди, возмущённые, донесли об этом царю.
Царь, узнав о проделках грифов, сказал:
— Поймайте мне хоть одну птицу! Я сам разберусь с этим.
Повсюду были расставлены силки и капканы. Вскоре попался именно тот гриф, который заботился о своих родителях. Люди схватили его и решили отвести к царю.
Тем временем купец из Бенареса, направляясь в гости к его величеству, заметил людей, ведущих пойманного грифа. Опасаясь, что птице причинят вред, он присоединился к ним.
Когда грифа привели к царю, тот стал его допрашивать:
— Вы грабите наш город, уносите одежды и вещи, — начал царь.
— Да, о великий царь, — ответил гриф.
— Кому вы всё это несёте?
— Купцу из Бенареса, о великий царь.
— Зачем?
— Он спас нам жизнь, а, как говорят, добро возвращается добром. Поэтому мы решили вознаградить его.
Царь, усмехнувшись, произнёс:
— Говорят, что грифы могут заметить труп за сто йоджан. Почему же ты не заметил ловушку?
И с этими словами он произнёс первую гатху:
Стервятник видит труп, что лежит за сто йоджан;
Когда ты летишь к капкану, разве ты не видишь его?
Гриф выслушал и с почтением ответил, продекламировав вторую гатху:
Когда жизнь подходит к концу и час смерти близится,
Как близко ты ни подойди, ни ловушки, ни западни не разглядишь.
После этих слов царь обратился к купцу:
— Неужели всё это действительно принесли тебе грифы?
— Да, мой царь.
— Где же эти вещи?
— О великий царь, всё имущество убрано. Я верну каждую вещь её владельцу, только отпустите эту птицу!
Царь согласился. Гриф был отпущен на свободу, а купец вернул всё похищенное законным владельцам.
Закончив рассказ, Учитель разъяснил арийские истины и связал перерождения, при этом монах, заботящийся о своих родителях, достиг уровня сотапанна («вошедший в поток»):
— В те дни Ананда был царём, Шарипутта — купцом, а я сам был тем грифом, что поддерживал своих родителей.