Бесчисленны мои знамёна...» — эту историю о всё том же странствующем аскете Учитель рассказал в Джетаване.
Как-то раз Учитель в окружении многочисленной группы последователей, восседая на великолепно украшенном троне истины, стоящем на ярко-красном помосте, держал речь подобно молодому льву, издающему мощный рёв.
Странствующий аскет, увидев, что облик Будды подобен облику Брахмы, от лица его исходит лучезарное сияние, как от полной луны, а лоб похож на золотую броню, развернулся и, отступив в гущу толпы, стремглав бросился туда, откуда пришёл, приговаривая: «Кто может одолеть такого человека?».
Толпа свидетелей произошедшего какое-то время преследовала аскета, а потом вернулась к Благословенному, чтобы рассказать о его несостоявшемся оппоненте.
На что Наставник заметил:
— Не в первый раз этот аскет бежит прочь при одном только виде моего золотого лика, он поступал так и раньше.
И тут Почитаемый в мирах поведал о былом.
— Когда-то давно Бодхисаттва был царём в Бенаресе, а в Таксиле правил некий царь Гандхары. Этот царь, желая захватить Бенарес, выдвинул целое войско, состоящее из четырёх дивизий, и окружил город.
Заняв позицию у городских ворот, царь оглядел свою дружину и заявил:
— Кто сможет победить столь великое воинство? — Затем он продекламировал первую строфу:
Бесчисленны мои знамёна, им равных нет.
Как стаи воронов бессильны накаты волн морских остановить,
А грозной бури шквал не в силах гору повалить,
Так никому из всех живущих меня не победить!
На столь бравое заявление Бодхисаттва явил свой славный лик, прекрасный, как полная луна, и грозным голосом проговорил:
— Глупец, не болтай понапрасну! Сейчас я уничтожу всё твоё воинство, как обезумевший слон сокрушает заросли тростника! Тут Бодхисаттва изрёк вторую строфу:
Глупец! Достойного противника ты не встречал пока.
Ты столь горяч, что не боишься ранить
Слонов свирепых, диких: в них весь я!
Как стебли тростника они сминают, так сокрушу тебя!
Услышав такие угрозы, царь Гандхары поднял голову и, узрев широкий лоб Бодхисаттвы, похожий на золотую броню, из страха быть захваченным самому, развернул свое войско и поспешил восвояси.
Когда Учитель закончил повествование, он соотнёс перерождения, истолкованные в джатаке, так:
— Странствующий аскет был тогда царём Гандхары, а царём Бенареса был я сам.